Пленница ощутила, что этот взгляд пронизал ее с огромной силой. Такой же магнетической способностью обладал Сети Амир. Уж не был ли муж мадам Меилы в действительности высшим жрецом?..
Стиснув руки на животе, Белла ждала, пока главный жрец Амона с нею заговорит. Ведь он, конечно же, был здесь высшим начальством. Но разве ему не доложили, что она не понимает их языка?
Однако пришедший не спешил говорить, только смотрел на нее - так же пристально, как тот, который нашел Беллу, но менее откровенно. Как будто он гораздо лучше владел своими чувствами.
И тут Белла увидела, широко раскрыв глаза, как слуга вытаскивает из сумки ее вещи. Сборник рассказов Эдгара По. Статуэтку кошки. И, наконец, блокнот и карандаш.
Белла догадалась, что всю ее одежду и белье египтяне прибрали, косметику тоже. Как видно, этот жрец убрал все предметы, назначение которых было ему понятно. Или же - все, которые были не нужны для объяснения с чужеземкой…
Слуга протянул ей ее блокнот и карандаш. Белла с испугом увидела, что из записной книжки вырваны все страницы с ее рисунками. Господи, что же эти жрецы о ней подумали, увидев ее художества…
Белла отважилась поднять глаза на главного жреца, сидевшего в кресле. Он был каменно безразличен - и только неподвижная поза этого человека выдавала его напряжение. А ведь он такой же, как я, подумала Белла, и это ее немного успокоило.
- Ты хочешь, чтобы я нарисовала, откуда я родом? - спросила девушка, указывая карандашом на чистую страницу.
Конечно, жрец не понял ее вопроса, но понял интонацию. Он опустил тяжелые веки и поднял - это означало кивок.
Белла села на шкуру, у ног египтянина. Приставила карандаш ко лбу. Почему же она так плохо учила в школе географию…
Она приблизительно изобразила очертания Европы; снизу, с юга, - провела границу Северной Африки. Промежуток между ними крупно заштриховала. Это должно было обозначать Средиземное море.
Обозначив слева Гибралтарский пролив, Белла провела жирную стрелку от Британии к Египту, названия которых подписала по-английски. Потом вручила листок жрецу.
Взяв бумажку, египтянин долго всматривался в нее - с таким выражением, точно это было гораздо большее чудо, нежели сама чужестранка. Потом жрец вскинул на Беллу глаза и что-то отрывисто спросил, указав пальцем ей в грудь.
“Да ведь они даже не знают, где находится Европа!” - сообразила Белла.
Но этот жрец производил впечатление незаурядно умного человека. Решившись, Белла подошла и наклонилась над плечом египтянина, ощутив запах его притираний.
- Я отсюда, - сказала она, показав пальцем на себя, а потом на Британию, обозначенную надписью. - Ты отсюда, - она показала на Египет и посмотрела в лицо жрецу, не решаясь ткнуть пальцем в него. Но ее собеседник понял.
Дрогнули бритые надбровья, шевельнулись губы. Жрец что-то вычислял в уме - Белла покрылась холодным потом при мысли, что это может для нее означать…
А потом жрец величественно встал с кресла - величественно, хотя он был ниже ее на голову. И показал на деревянную статуэтку кошки, которую поставили на столик. Потом он указал на саму Беллу и вопросительно поднял брови.
“Он думает, что меня перенесла сюда эта кошка, их богиня! - сообразила Белла. - Этим людям неинтересны подробности путешествия, потому что они верят в чудеса!..”
То есть верят, что чудеса возможны, - хотя вряд ли видели их до сих пор. Или нет?..
Белла посмотрела жрецу в глаза и кивнула.
Охваченная вдохновением, девушка шагнула к столику и схватила деревянную статуэтку. И вдруг поняла, что та стала совершенно новой. Облупившиеся места покрылись краской, само покрытие потемнело и посвежело, даже появился лаковый блеск.
Белла поняла, что так все и есть. Именно богиня-кошка переместила ее в прошлое.
Держа свой амулет у сердца, - так само получилось, - Белла медленно подняла глаза на того, от кого сейчас зависела ее участь.
Жрец некоторое время размышлял, явно сильно взволнованный, - грудь и оплывший живот часто вздымались под платьем, бритое лицо покраснело под загаром. Потом египтянин коротко хлопнул в ладоши и кивнул своему слуге. Тот быстро убрал книгу и рисовальные принадлежности Беллы назад, в холщовый мешок, и оба они вышли. Беллу заперли в третий раз.
Она осталась наедине со своей кошкой. Эта лакированная деревянная богиня вперила в нее взгляд миндалевидных зеленых глаз и казалась поистине зловещей, как все языческие идолы, как бы те ни были красивы.
- И что ты мне теперь прикажешь делать? - прошептала Белла, глядя на статуэтку. К глазам подступали слезы. - Встать перед тобой на колени, да? Тогда, может, ты сжалишься и отправишь меня обратно?..
Нарисованные глаза ответили: нет, не сжалится и не отправит. А если этот маленький жрец, большой начальник, сейчас решит, что опасную чужеземку лучше казнить, какие бы боги ее ни хранили?..
И вот тут стойкость пленнице изменила. Белла бросилась ничком на пятнистую шкуру и разрыдалась, громко, даже подвывая от жалости к себе. Ей было безразлично, кто в этом храме может ее слышать. Для нее все кончено, кончено!
***
Выйдя от пленницы, Менна спросил в этом неслыханном деле совета единственного из жрецов, кому доверял, - Ипи, третьего пророка Амона. Ипи был достаточно умен, чтобы поддерживать Менну и не строить против него козней; и не слишком высок, чтобы нельзя было посвятить его в случившееся.
Ипи выслушал Менну как жрец равный ему. Он не скрывал, насколько был изумлен, - хотя оба они слышали, что боги иногда подавали людям такие знаки, но самим их получать или быть свидетелями этого служителям Амона не доводилось.
В подтверждение рассказа, Ипи рассмотрел рисунки, сделанные светловолосой чужеземкой удивительной писчей палочкой на невиданном материале. Потом третий пророк Амона взглянул на Менну.
- Не думается ли тебе, мудрый Менна, что лучше всего будет убить эту женщину, пока никто больше о ней не знает? Она из тех, кто может произвести великое смятение в умах.
- Это так, - Менна шумно вздохнул. - Но смятение людских умов ничто рядом с гневом богов. До сих пор боги были не слишком щедры на знаки, не так ли?
Губы Менны тронула улыбка.
Ипи молча поклонился.
- Но теперь нам было явлено то, чем я не рискну пренебречь. Ты можешь, - Менна поднял веки и обжег Ипи взглядом, - но думаю, что ты также не станешь.
Ипи качнул головой.
- Как же ты поступишь с нею? - спросил третий пророк Амона.
Менна посмотрел на Ипи и подумал, что тот желает устраниться от опасного дела. Однако болтать о чужеземке не станет. Это может стоить им обоим слишком дорого.
- Я научу ее речи, - наконец сказал Менна. - Сам. Может быть, мы получим новый знак, - а может, Амон, Тот и Баст будут ждать, пока мы дрогнем, как это свойственно смертным…
- Но только не тебе, - вполголоса заметил Ипи.
- Я не могу поручить ее никому другому, - продолжил Менна, словно бы с досадой - и, в то же время, с удовлетворением владетеля. - Даже если она не простая чужеземка, а колдунья или порождение какой-нибудь богини…
Менна усмехнулся, пытаясь осмыслить такую возможность.
- Даже будь все так, эта женщина способна зажечь вожделение во многих, кто приблизится к ней. И у всех слишком длинные языки.
Он взглянул на Ипи. Тот поклонился, подтверждая, что останется нем.
Ипи подумал про себя, что сам Менна был всегда так равнодушен к женщинам, что про него поговаривали, будто он кастрат. Хотя всех жрецов учили владеть своим сердцем и огнем своих чресел, смиряя плоть молитвой и постом, - однако жрец, подобный Менне, был способен даже оскопить себя, дабы его сердце не смущалось вожделениями.
Только Ипи достаточно близко видел Менну, чтобы не верить слухам: Менна остался мужчиной. Он брил подбородок, как и все прочие рабы бога.