— Ты знаешь, что дальше нужно делать? Она слабо кивнула и потянулась руками к его брюкам.
Тонкие длинные пальчики, скорее всего ловко управляющиеся с клавишами фортепиано, расстегивали ремень, аккуратно цепляясь за пряжку. Гантер стоял неподвижно и задумчиво разглядывал все это действо.
«Она ведь наверняка получает прекрасное образование в каком-нибудь престижном университете; наверняка росла в большой, любящей ее, семье, члены которой каждое рождество собираются в альпийском курорте; наверняка у неё прелестное имя, которое всегда ласково коверкают только в кругу семьи; наверняка она мило улыбается, так что ямочки проступают на едва пухлых щечках, наверняка в родных местах, где-то на побережье средиземного, она разгуливает по набережной в легком белом платье и шляпке с цветочком, а порывы тёплого ветра теребят волнистые локоны; все это — лишь ничтожное «возможно», столь далекое от гнусной реальности, в которой она стоит коленями на грязной плитке мужского туалета перед незнакомцем, ненужная даже самой себе.
Гантер медленно переместил свою руку с девичьей макушки на подбородок и крепко его сжал. Два темно-голубых океана доверчиво, даже по-щенячьи, глядели на него снизу. Он провёл большим пальцем по ее слегка пухлым влажным губам, что покорно раскрылись для «любого его распоряжения».
— Так уж ты сильно хочешь эти таблеточки, зайка?
Большой палец его руки проник ей в рот; губами и языком она полностью прошлась по всей его длине, отвечая положительным кивком головы на поставленный вопрос. Гантер улыбнулся, отстранился и застегнул ширинку с ремнём. Девушка испуганно посмотрела на него, не вставая на ноги.
— Что такое? — спросила она. Мужчина извлёк из пиджака пакетик с таблетками и бросил его перед ней на пол.
— Бери и проваливай отсюда к черту.
Она осторожно подняла пакет и встала. Выражение лица ее совсем не изменилось, лишь губы изогнулись в подобие улыбки и проронили кроткое «спасибо».
— Пошла вон.
Девушка покинула туалетную комнату, Гантер тяжело вздохнул, склоняясь над раковиной. Стало ещё противнее, чем было до этого. Умыв лицо холодной водой, он вновь отравился в зал.
Пауля Краузе застал уже уходившим, напившимся и довольным. Увидев Гантера, он развёл руки в стороны и приобнял его.
— Ты был прав, друг мой, как всегда прав. Полторы и она наша на всю ночь. Спрашивала визитку, так я столького наобещал, ты бы слышал. Пауль пьяно расхохотался.
— Слушай, давайте сегодня без меня.
— Что-о?! Не понят. Гантер, ты чего это? Не понравилась что ли?
— Она красивая, ничего не скажешь, но я что-то хочу поскорее свалить отсюда. Нет настроения.
— У-у-у! — протянул мужчина и похлопал Краузе по плечу. — Со всеми бывает. Порой мне тоже, знаешь, хочется сказать всем шлюхам «до свидания, дамы» и уехать домой пить чертов какао.
— Ты женишься, Пауль.
— Что?
— После этого ты сможешь изменить что-нибудь.
— Ах, да, наверное. — Пауль вновь рассмеялся и допил содержимое квадратного бокала.
***
Фитилёк сигареты сверкнул в темноте утреннего полумрака. Шпрее все так же мирно бежала в только ей и известном направлении, а вместе с ней и пожилой рыбак на маленькой резиновой лодке нёсся куда-то далеко, навстречу очередной октябрьской субботе. Маленький каменный выступ, расположенный у подножия моста, на котором расположился Гантер, был так уединён и, казалось, недосягаем для всего мира.
Где-то наверху по мосту с шумом проезжал поезд, переодически что-то гудя и ударяя по рельсам. Кройцберг на другой стороне постепенно просыпался. Видно было, как в некоторых окнах заведений загорается свет, а люди выползают на проспекты и улочки. Но здесь, в Фридрихсайне, движения было куда больше. Вот только оно отнюдь не было исполнено жизнью в отличие от противоположной стороны. Здесь ночные клубы опустошались, а все то, что оставалось от людей, выползало на улицы, рассаживалось по такси и машинам, разъезжалось по своим домам отсыпаться и упиваться анальгином.
Пошарив во внутреннем кармане пиджака в поисках телефона, Гантер нащупал маленькую таблетку, ту самую, которую он достал в туалете ещё до прихода девушки. Откинувшись на скамейке, мужчина вновь принялся крутить ее и рассматривать.
«Сколько ты стоишь?» — спросил он. «Сколько ты стоишь?»
Вкусовые рецепторы языка даже и не успели распознать то, что попало на них. Смоченное слюной, белое чудо проскользнуло в горло, а затем и окончательно внутрь. Сколько времени нужно, чтобы наполнить им кровь? Немного. Катастрофически немного. Неизвестно сколько времени Гантер просидел на той лавочке возле моста. Тьма сменилась белёсым туманом, расстелившимся подобно пуховому одеялу по поверхности реки; пара маленьких деревянных лодок пробежала мимо, позвякивая какими-то снастями. Казалось бы, мир не изменился. Все так же движется куда-то, подстрекаемый выходной суетой, но радость закралась где-то в сердце Гантера. Самое плохое теперь позади. Ночь прошла. Наступило утро.