Учёба продолжается. Из года в год усложняется программа, всё больше затрат сил требуется. Вот сейчас мы проходим приличной сложности тему, которая на части разбита и фигурирует на всех дисциплинах сразу. Причём, это всё равно мало помогает, ибо сложность заграничная! И это на третьем курсе! Надеюсь, я выживу…. Вот честно, это так уматывает! «От сессии до сессии живут студенты весело!»
Вот и наступил канун Нового года. Снега в этом году никто и не видал — вовсе не выпадал. А если и был, мгновенно растаял. Зима выдалась на удивление тёплой — температура держалась выше нормы, минуса почти и не было. Вот что значит — жить в субтропиках.
Когда я проснулась, никого в комнате не обнаружилось. Не углубляясь в размышления вроде «Где все?», оделась наряднее и спустилась умыться и позавтракать. К моему удивлению, почти всю столовую заполонили студенты. Толпы столпились над ломящимися вкусностями столами. За столом нашей комнаты посиживали Ферн и Дон, бурно что-то обсуждая с широкими улыбками. Мы дружно поели, и Дон позвал меня в башню старших курсов.
Интересно, что он мне приготовил в этот день? Увидим.
Не припоминаю, чтобы когда-нибудь я сюда заходила. Круглая комната с панорамными окнами с видом на бескрайний бор вокруг Академии, где-то на краю которого сверкает нить моря. По центру расстелен круглый коврик с очаровательным, уютным орнаментом. Вокруг него кресла, напротив, меж двух окон, камин из белого камня. Стены постельного зелёного, потолок изумрудный.
Что, зовёшь подойти к окну? Хорошо. Что дальше?
— Хороший вид, не так ли?
— Замечательный. Так для чего ты меня сюда привёл?
— Сюда редко когда заходят, так что эти комнаты отдыха пустуют. Особенно в праздники.
Кажется, я начинаю понимать твои намёки.
— Хм-м-м-м…
— Что?
Ух! Хитрый какой! Что, страсть управляет тобой?
— Ха-ха-ха-ха!!
Ну-ну, что за скромные ласки? Будь смелее, пускай твои руки прижимают меня к твоей груди, а пыльцы заигрывающее поглаживают спину. Мне нравятся твои прикосновения к моей коже, Дон Ляс. Смелей, Дон! Да! Ух!
— Чара, накануне Нового года я даю тебе слово оберегать тебя в любых условиях и любить до смерти. Своей, разумеется, тебе умереть я так просто не позволю.
— Хорошо, Дон. Я польщена.
Поцелуй меня, как раньше. Я хочу жить, отдавшись нашей страсти, быть поглощённой эйфорией. Ещё чуть-чуть. Капля. Мгновение. И вот поцелуй. Страсть разливается в груди и заглушает совесть, разрушает запреты и ограничения. Никто и ничто не помешает нам с тобой здесь отдаться друг другу.
Ох, как же сильна наша страсть, я готова вся отдаться тебе, Дон. Одному тебе, дорогой. Не понимаю, как раньше жила без тебя? Ласкай, гладь, прижимай, трогай! Твои сильные руки, твоё крепкое тело, твои страстные огоньки в глазах — всё это я обожаю в тебе.
Ого, рука уже на ягодицах! Что дальше? Поцелуи в шею? Интересно! Ха! Спускаешься всё ниже и ниже. Его губы такие горячие! Обжигает кожу. Верх груди! Ой, руки рыщут под кофтой. О-ох! Мне так хорошо. Продолжай. Нашёл застёжку лифчика! Расстегнул. Ну-ну, шалун! Рука скользит к груди. Да, он… О-о-ох! Моя грудь! Ласкает руками, а губами шею и щёки, губы и лоб. Он переполнен страсти, он не сдерживается. Ни капли…
Стой! Не надо задирать футболку! Зачем?!
— Что такое, Чара?
— Я… я…
Я не готова к этому. Точно. Мы совсем недолго встречаемся, а он уже зашёл так далеко. Рано.
— Дон, ты заходишь слишком далеко, я не готова к ЭТОМУ.
— Мне казалось, ты сама ЭТОГО хочешь.
— Да, но не хочу спешить. Теперь я знаю, как сильно тебя влечёт ко мне. Мне понятны твои чувства, но прошу потерпеть.
— Хорошо, я буду держать себя в руках. Меня и правда с бешеной силой влечёт к тебе. Чара. Извини за доставленные неудобства.
— Понимаю, прощаю. А теперь помоги мне застегнуть лифчик, пожалуйста.
— Конечно, милая.
Демон, смутил! Уф. Давай, помогай. Его руки такие горячие, прикосновение приятно. А? Э? Чего это с ним? Положил мне на спину голову и касается спины пальцами.
— Что с тобой, Дон?
— Мне тяжело себя сдерживать, когда ты так близко, но и причинять тебе боль я очень боюсь. Знаешь, я давно уже хочу тебя и, может, ты замечала это.
— Да, замечала, Дон. Тебя тянуло ко мне, но ты делал вид, будто это ничто не значит.
— Верно. Просто… ходят слухи, в следующем году развернётся гражданская война. Мне страшно потерять тебя, Чара. Так и получается, что я спешу.
— Не бойся, мы оба будем ещё долго жить. Я обещаю тебе.
Дон Ляс. Ты оказался надёжным, верным, преданным и… чувственным. Не чувствительным, а именно чувственным. Твой голос дрожит лишь в такие, особые моменты. Ты словно падший ангел, некогда подстреленный стелою любви какой-нибудь красавицы, что отвергла тебя.
— Дон, я у тебя первая? — само сорвалось с губ.
— Да, Чара. Я впервые влюбился — в тебя.
— Я доверяю тебе, Дон. Давай просто вот так посидим?
— Давай.
Как же хорошо, когда ты просто сидишь со своим партнёром, ощущая его тепло дыхания и прикосновения рук. Время вместе. Время любви и молодости. Хочется заморозить его и жить им целую вечность!
Но ничто не вечно…
Ещё один год пролетел, а мне кажется, помолодел с возвращением дочери. Да быть такого не может.
В общежитии весь день пир и музыка. Не знаю с чего, а мне не хочется веселиться. Наоборот, как-то грустно. То ли от потери Анки, то ли от потери молодости, то ли от этих слухов о грядущей гражданской по всему Великоречью. Терпение людей иссякает, статья об Эксперименте «Машина Убийства», многочисленные жертвы среди мирного населения и крупных магнатов… Люди устали от страха и моря негатива, обрушившегося на их сознание. Уже скоро они восстанут против авторитарного режима, против правительства и его системы. Тогда жертвы приумножатся вдвое, а то и втрое. Этого правительство и добивается. СОКРАЩЕНИЕ населения насилием — вот цель Реки.
Это утро удалось бодрящим, прямо как демонстрируют в рекламе по ТВ. Даже отлеживать бока запасные тридцать минут желания не осталось. Поднялась сразу же после пробуждения. Ферн ещё дрых у себя на втором ярусе, Иная уже отсутствовала, Пенелопа тоже. Так что я шустро заправила постель и переоделась в свежую изумрудную футболку, поверх накинула джинсовку, шорты и обулась в кеды. Вид, конечно, у меня не лучший, но иного сегодня не дано — забыла вчера закинуть в стирку одежду. Вот мне и наказание — нелепый вид.
Как хорошо, занятия закончились быстро. Отец просил зайти к нему в комнату после пар. По какому такому поводу? Вот сейчас поднимусь и спрошу.
Эта лестница в Главной башне… Припоминает мне все мои ошибки. Здесь я застала отца и госпожу Стриж за поцелуем. Здесь я обвинила отца в не совершённой измене матери. Здесь он в ярости ударил мадам Стриж. Здесь она разбилась. Больше её не будет в этих стенах. От этого мне тяжело на душе. По моей вине погибла всеми любимая директриса.
— Пап, я вхожу!
— Входи.
Как же тут темно! Солнце что, совсем сюда не заглядывает, даже в разгар дня? Папа вновь улыбается. Что это на столе? Торт? В честь чего? Кого? Погодите-ка… Точно! Как я умудрилась забыть?! Сегодня день рождения мамы!! У-у-у!