– Мы только начали! Не так ли, Рыцарь? – прогремел довольный голос Волка.
Взгляд головы остановился на мне, что-то стало меняться в лице моего мёртвого друга. Глаза потускнели и покраснели, наполнившись изнутри кровью, а затем стали сочиться густой багровой жижей, растекаясь по лицу. Из ушей и рта тоже извергалась кровь, и потоки ее усиливались. Напоследок прорвало и шею, она словно огромный кран выбрасывала фонтаном бешеные потоки красной жидкости, вытравляя белоснежность тумана в едкий удушающий занавес.
– Прекрати! – кричала я. Слёзы боли и отчаяния наводнили мои глаза.
– Они все станут моими, если ты не сдашься! Все до единого! – Громыхал дьявольским рыком голос Волка.
– Прекрати! Я согласна! – Мои глаза были не в силах более видеть муки того, кто был мне близок когда-то.
– Ты не обманешь? – спросил Волк.
– Нет, даю слово наблюдателя, – всхлипывая ответила я.
– Я не верю словам, – прорычал Он. – Они подобны ветру, одно дуновение и их следа не будет.
– Тогда как я могу доказать?
– Дай свою руку, вытяни и коснись тумана, – потребовал Он.
Я так и сделала, подчиняясь Его воле. Моя левая рука вошла в мёртвый холод белёсого марева, а затем я почувствовала болезненный укол в запястье.
– Теперь твоя кровь будет тебя обязывать к исполнению, – торжествовал зверь.
– Но пусть за мной останется место и время! – выкрикнула я. – Это моё право. Пусть и последнее.
– Пусть, – согласился Он. – Так где?
– Ты сказал – этой ночью. Что ж, я согласна. В полночь в этом лесу у озера, что зовётся Безымянной. – Ставила я последнее условие в своём смертном приговоре.
– Хорошее название для места, где ты наконец-то обретёшь заслуженную смерть, наблюдатель. Быть по сему!
Волк сделал несколько шагов назад, и Его растворила за собой стена тумана. Я проснулась.
– Доброе утро, дитя. – Приветствовал меня голос Мэрилин, когда я спустилась на первый этаж. – Плохой сон?
– С чего вы взяли, что мне могло плохо спаться в этом чудесном доме? – Меня смутил её пристальный взгляд.
– У тебя усталый вид, Лиза. – Женщина наполнила кружку из чайника и протянула мне. – Выпей чай с шиповником, он тебе поможет взбодриться.
– Благодарю вас.
Я не особо хотела пить чай, но вежливость обязывает. К тому же напиток оказался неплох – тёплый и пробуждавший к действиям.
– Ты припозднилась к завтраку, но Элиза кое-что оставила тебе вон на том блюде под полотенцем. – Я проследила за направлением её руки и обнаружила на столике у окна достаточно внушительных размеров блюдо, накрытое сверху белоснежным полотенцем, хранившим под собою выпиравшую горку снеди.
– А где сама Элиза? – Я также заметила, что кроме нас с Мэрилин на кухне никого не было, что было весьма странно. – Я хотела её поблагодарить за заботу.
– Не беспокойся, это потерпит, Элиза и Агнесса отправились на рынок, прихватив детишек, – ответила Мэрилин, неотрывно смотря мне в глаза. – Вернутся, думаю, через час. А пока у нас есть время.
– Вы хотели со мной поговорить? О чём? – Я уже стянула полотенце с блюда, где обнаружила много отварного картофеля в кожуре, несколько свежих огурцов и ароматных томатов, а также пригоршню крохотных яблок-ранеток и, конечно же, булочки.
– О тебе и Артуре. – Аппетит только начавший подавать знаки при виде еды, тут же пропал.
– Я вас слушаю. – Ничего не оставалось, как сесть рядом и слушать. Мэрилин села напротив меня.
– Лиза, дитя, я знаю, что это не моё дело. – Она тоже чувствовала неловкость, нервно теребила пальцами, а взгляд её блуждал по кухне, временами останавливаясь на мне. – Так уж вышло, что я тоже плохо спала этой ночью и видела, как Артур проводил тебя в столь поздний час. Хотя вернее сказать ранний, на улице уже проглядывало утро.
– Вы не одобряете. Я вас правильно поняла? – Кровь прильнула к моим ушам и щекам, как только я представила, что Мэрилин стояла у окна своей комнаты и видела, как Артур меня целовал.
– Я повторюсь, это не моё дело, дитя. – Она смотрела на свои пальцы, они побелели от напряжения. – Я беспокоюсь о нём. Только не думай, что я против тебя. Ты мне очень нравишься. Ты сразу мне понравилась, Лиза.
– Тогда что не так?! – спросила я настолько громко, что женщина, сидевшая напротив, вздрогнула от моего нервного окрика, будто от оплеухи.
– Ты не из этого мира, дорогая. – Теперь её светлые глаза смотрели в центр меня. – Рано или поздно твой родной мир тебя призовёт назад, и ты подчинишься его зову. А Артур… бедный мальчик, он же влюблен. Он столько лет один, его сердце было закрыто, а теперь я вижу, он изменился.