Чонгук точно знает – все происходящее жестокий сон – заставляющий поверить и наслаждаться моментом, заставляющий горько вздыхать по окончанию. Сон окутывает разум, буквально принуждает поверить в красивую сказку на первые несколько секунд – Чонгук всегда ведется. Бета словно оказывается внутри своей головы, здесь с недавних пор все пропиталось весенними цветами – на стенах кроваво-красный свет не подходящий тому трепету, что блестит в его глазах – тут скорее молочный или карамельный – что-то настолько вкусное, как губы Тэхена.
Проникновенный шепот, повторяющий одни и те же буквы, одни и те же слова – помоги мне. Но Чонгук не слышит, не хочет слышать – голос проникает внутрь, смешиваясь с кровью, каждый звук смакуется, растягивается как патока. Чонгук готов помочь – как и в прошлый раз – но ни настоящий, ни воображаемый Тэхен не говорит о своих проблемах – он действует – медленно проводит языком дорожку от выпирающей ключицы до алой мочки, прижимаясь теснее, стирая Чонгука в пыль.
В последние секунды забвения бета успевает уцепиться за острый подбородок, поворачивая желаемое лицо на себя, не давая возможности шевельнуться - там чернота, нет зрачков, нет радужки – нет души. Лицо не выражает ничего, словно фарфоровая кукла, слушавшаяся голоса своего повелителя – нет той самой улыбке, без которой нет и Тэхена. Воображаемый омега улыбается, точнее сказать ухмыляется – попросту издевается над растерявшимся Чонгуком, без слов показывает свое превосходство – вот я, тут у тебя в голове, сам меня выдумал, полегчало?
Парень сжимает сильнее тело в своих руках и чувствует, как оно просачивается сквозь пальцы, мелкими песчинками застревая между пальцами, и темные ненастоящие глаза пропадают, уступая место пустоте.
Чонгук не просыпается с тяжелым вздохом и даже не соскакивает с кровати – бета медленно приоткрывает глаза, сталкиваясь с тошнотворно-белым потолком над собой и чувствуя холодные капли, марающие подушку под собой, горько усмехается. Сейчас ему и вправду горько – во рту вместо сладкого недавнего привкуса желчь, которую хочется поскорее выплюнуть, только вот не получается – вкус боли давно впитался внутрь.
Из вечно открытого окна доносится шум проснувшегося города – гудки машин, шум, исходящий от людей, переговаривающихся по телефону или просто болтающих друг с другом – это отрезвляет – реальность отрезвляет, заставляя утереть эти глупые капли и с ироничность посмеяться – над своим сознанием, над ситуацией, над чертовыми чувствами.
Взгляд скользит по кучке разброшенной одежды, которую настолько хочется разобрать, что руки чешутся, но нельзя – одежда-то чужая, по письменному столу, одиноко придвинутому к стене, по соседней кровати и останавливается на чужих внимательных глазах. Намджун смотрит так, будто ему жаль, будто он – виновник такой дерьмовой жизни Чонгука – виновник всех его проблем, при этом осознав свою вину, он сидит тут и кается. Его прожигающий взгляд направлен на пятна от слез, на покрасневшие щеки, на раздраженные глаза.
- Хён, я просто…, - как же Чонгук мог забыть, ему ведь нельзя плакать, нельзя показывать боль, он должен быть максимально безэмоциональным, не подающим признаков жизни, - просто… - Намджун не сводит взгляда, его вид отдается раздражением где-то в глубине – Чонгук не любит, когда его жалеют, он не страдалец.
- Ты только что плакал во сне, - хриплым, возможно от шока голосом, Намджун ведает Чонгуку тайну – у него глаза приоткрыты больше обычного, - это было… очень хуево, ты выглядишь хуево, - заключает альфа – тут не жалость, нет – это удивление вперемешку с шоком.
- Такое бывает, просто кошмар, - Чонгук врет, потому что плакать для него табу, плакать – показывать свои чувства и состояние, что никогда не приводит ни к чему хорошему, плакать при людях – самая большая ошибка, которую парень так любит повторять, - я чувствителен к ужастикам, а перед сном насмотрелся, вот и… - можно попробовать поверить в свою ложь, Чонгук делает так иногда – в случаях, когда правда слишком обидная, слишком разрушающая.
- Ты шептал имя моего брата, - вот и прокол, черт, Чонгук совсем не помнит, чтобы во сне упоминал его имя – похоже, разные части его работают хаотично, - он страшненький, но не настолько, чтобы в страшных снах сниться, - со смешком говорит Намджун, почесываю шею – им обоим неловко – у них не тот уровень отношений, чтобы расспрашивать – они даже не друзья, но Чонгук почему-то не может нагрубить хёну и просто сбежать.
Медленно до Чонгука начинает доходить, что Намджун сказал, он назвал Тэхена братом – они родственники. Внутри плещется облегчение, но Чонгук его сдерживает – этот факт совершенно не значит, что Тэхен волшебным образом посмотрит на него. За таким омегой, наверняка, куча альф бегают – у него большой выбор, кто вообще в здравом смысле обратит внимание на него? Возможно, Тэхен даже встретил своего истинного и любит его, возможно ещё не встретил – этот человек определенно существует, и сказать честно, Чон ужасно ему завидует. Не потому, что у омег и альф есть истинные – бета уже давно свыкся с мыслью, что у него никогда не будет человека, припасенного специально для него. Он завидует потому, что у этого человека независимо от всего, есть какие-никакие, но права на омегу. Что есть у Чонгука? Смешно, но у него и собственных-то прав нет.
О том самом поцелуе парень старается не думать, в голове напрочь засела мысль, что это просто побочный эффект от антидепрессантов – пора бы сменить марку, эти слишком ненадежные.
- Не оправдывайся передо мной, - Намджун подходит ближе и это пугает – пугает, когда люди нарушает твое личное пространство, пугает, когда люди так пристально на тебя смотрят, - в этом нет смысла, в отличие от вас, я все понял, - вопреки ожиданиям, альфа не ударяет по лицу и противно не усмехается, старший кладет свою большую ладонь на плечо и присаживается на корточки – теперь их лица на одном уровне (нет, они не будут сосаться, стап фентази).
- Что ты понял, хён? – как бы доброжелательно не хотел разговаривать Чонгук – он просто не умеет вот так общаться с людьми, открывать душу на распашку, говорить много слов и фальшиво улыбаться.
- Вот что я тебе скажу, - старший смотрит прямо в глаза и бета понимает – у Намджуна авторитет в его глазах, достаточно прочный и обоснованный, - Тэхен – это непростой организм, я знаю его всю свою жизнь, но он до сих пор остается для меня загадкой и в этом вы схожи, не находишь? Когда будешь покорять его сердце, помни, ему все равно на твой статус и положение в обществе. Как бы банально это не звучало, ему важна сердцевина – есть ли она у тебя внутри, решать только тебе, - он облизывает губы и хмурится – вся его речь похожа на последнее наставление, словно перед смертью он решил поведать Чонгуку истину, - но что-то мне подсказывает, что тебе даже стараться не придется. Так что возьми себя в руки, братик любит решительных, - похлопав парня по щеке, альфа медленно поднимается под восхищенный взгляд.
- Но… не испорчу ли я ему жизнь? – тихо шепчет бета – Намджун развернулся и сменял одежду, готовясь к выходу на учебу – Чонгук сказал это ели слышимо, вряд ли старший услышит.
- Кто больше другому жизнь испортит, вы ещё посоревнуетесь между собой в этом умение, он – мастер, - гогочет альфа, машет рукой и скрывается за дверьми – говорить что-то перед самым выходом, наверное, у них семейная привычка – думается бете.
Чонгук будет решительным, не потому, что это нравится Тэхену – ему и самому это нравится.
А ещё, он влюблен в Тэхена, это что-то да значит.
***
- Ты сделал что? – утренний Чимин объект интересный – в большинстве своем ласковый и игривый, но если ты не дашь ему стакан горячего ароматного в течение первых семи минут – считай, ты труп, полиция даже не найдет твое изувеченное тело. Но в этой ситуации даже рядом стоящий напиток не поможет.
С улицы проникают лучи утреннего солнца, застревая между прядками его волос и при движении попадая в лицо, раздражая опухшие глаза – ночка была горячей – максимум два часа сна, несколько раз процедура холодным душем и компания любимой мягкой игрушки – Тэхен прямо веселился все это время.