– Ничего? Ничего?! – он приближался к ней, на что она никак не рассчитывала. – Ты что, не в Ордене? Неужели ты не знаешь?
Гермиона с удивлением всматривалась в него, хотя могла различить в темноте только светлые волосы, так что смотрела туда, где по ее расчетам находилось лицо Малфоя. Вопрос ее шокировал. Точнее, поразило то, что могло за ним скрываться.
– Не знаю чего? – такого писка её тело физически никогда не воспроизводило.
– Я в Ордене, Грейнджер, – в свете луны, пробившейся сквозь деревья, она рассмотрела его лицо – такой злобы ей еще видеть не приходилось.
– Врешь, – выдох.
Он сердито хмыкнул:
– А какой смысл мне врать? Если бы я был Пожирателем Смерти, ты бы сейчас уже стояла на коленях перед Темным Лордом.
Его голос звучал так, словно Малфой считал это не такой уж плохой идеей и удивлялся тому, как же раньше до этого не додумался. Гермиона ошарашено молчала, пока кусочки сегодняшнего вечера собирались в завершенную картину.
– Ты душил меня, – это был единственный факт, который отделял произнесенную им ложь от правды в ее голове.
– Ты бы не заткнулась, и я удивлен, что Пожиратели Смерти не напали на нас в ту же секунду, как ты заорала. И как по мне, это было бы поделом, – отрезал он.
Такого просто не могло быть: Драко Малфой – член Ордена. С такими ответами? С такими поступками? Орден – это место для… для Гарри, Рона, для нее, для всех Уизли и для… для таких людей.
– Знаешь, что ты сделала? Ты полностью похерила мое прикрытие. А вся та информация, которую Орден получал за последний год и особенно в последние три месяца? Всё! Ничего не будет! Из-за тебя. От такого горло не перехватывает? Ты всё это угробила! Мои поздравления, Грейнджер. Как же здорово ты помогла сейчас Поттеру. Ты бесполезная…
Гермиона пнула его в голень, и на секунду он смотрел на нее так, словно собирался ударить.
– Пошел ты, Малфой. Ты всё врешь! Просто пудришь мне мозги, но у тебя ничего не выйдет! Более того, если ты не лжешь, во что с трудом верится, моей вины ни в чем нет!
– Да конечно это ты виновата! Я бы вывел тебя из здания, чтобы ты свалила отсюда, а сам вернулся обратно, и всё было бы как раньше! Но вместо этого ты вырывалась, как ненормальная, сбежала, попалась и похерила всю мою жизнь!
– Ты должен был сказать мне, что состоишь в Ордене! Если это вообще правда.
– Я думал, ты знаешь!
– Ну еще бы! Направленная палочка, крик о помощи и попытка меня задушить – да тут всё яснее ясного, Малфой!
– Я думал… Я не собираюсь перед тобой оправдываться. Факт остается фактом: ты всё угробила, так что доставай свой портключ и возвращай нас в Орден, где мы и расскажем, что ты натворила.
Гермиона фыркнула:
– Ха! Думаешь, что я настолько глупа, что возьму тебя в Штаб Ордена? Выдам местоположение…
– А ты думаешь, что я такой идиот, что будучи Пожирателем, суюсь в Орден только для того, чтобы узнать его местоположение? Да ты думаешь? Хоть чуть-чуть?
Смысл в его словах был, но Гермиона решила этого не признавать.
– У меня нет портключа.
– Всем членам Ордена на все операции в качестве подстраховки выдают портключи, Гр… – его голос звучал устало, несмотря на весь бушующий в Малфое гнев.
Биполярное расстройство личности? Ну или просто псих.
– Я уже использовала свой. Использовала и вернулась снова.
Он уставился на нее, и Гермионе почудилось в его взгляде что-то странное.
– Почему… Не важно. Не. Важно. Хорошо. Хорошо. Да просто охрененно замечательно.
– Почему ты не можешь нас аппарировать? Если ты работаешь на Орден, ты должен знать, где…
– Моя палочка отслеживается.
– Что? – Гермиона замолчала. – Да это самый большой бред, который я…
– Темный Лорд предпочитает всё держать под контролем. И учитывая мой новый статус предателя, я не могу произносить никакие заклинания, связанные с моим местоположением. Аппарация, манящие, отслеживающие чары. Ничего. И вот за это ты тоже можешь сказать себе «спасибо».
Гермиона смотрела на него, всё еще переваривая предыдущую порцию информации.
– Ладно, и как же я тогда попаду назад?
Ответом ей была тишина, размытое движение и шорох шагов. Свет его палочки становился все тусклее по мере того, как Малфой уходил все дальше. Гермиона поежилась, провела пальцами по граням камня в кармане и тоже начала двигаться.
День второй; 7:13
Она проснулась от холода, тело онемело и дрожало. С потрескавшихся и разбитых губ срывался пар, хотя, если честно, болело всё. Повреждения, на которые вчера вечером не обратила внимания, теперь дали о себе знать.
Этим промозглым утром у нее замерзли даже глазные яблоки, и когда она попыталась встать, то сразу же поскользнулась на наледи. Ей потребовалось время, чтобы подняться, и не будь она Гермионой Грейнджер, то сдалась бы еще до того, как оказалась на ногах.
Лес был прохладно-синим и не таким уж и густым, как ей показалось накануне. Вокруг стояла полная тишина: ни звук, ни шорох не нарушали воцарившуюся суровость. Так одиноко Гермионе еще не было никогда.
Частично из-за дискомфорта от чрезмерного напряжения, частично из-за того, что кровоток в ногах еще не восстановился, кроссовки загребали землю. Ей пришлось остановиться и потоптаться на месте, разминая мышцы, чтобы избавиться от колющих ощущений.
Она потеряла Малфоя из виду почти сразу, как тот ушел. Не то чтобы Гермиона горела желанием идти за ним следом, но у него была палочка, с помощью которой можно было справиться с непогодой – или с тем, что еще могло случиться. Но он шел быстрее нее, и вскоре она уже не могла разглядеть исходящий от его палочки свет. Её окружили страх и тьма, и в какой-то момент Гермиона просто привалилась к упавшему дереву, неуверенная, в каком состоянии очнется утром, да и сможет ли вообще проснуться.
В Малфое она сомневалась. Очевидно, тот был не совсем нормальным, но как бы ни хотелось верить, что он врет, в его словах был смысл. Большинство его поступков прошлой ночью соответствовали рассказанному, и если бы он не был так жесток по отношению к ней, Гермиона бы поверила с большей легкостью. Опять же, это был Малфой. Будь он с ней мил, она бы еще сильнее в нем сомневалась.
Гермиона все еще не могла понять, почему ей никто ничего не сказал. Она была членом Ордена – и у нее должен был быть доступ к такой информации, разве нет? Хотя, в случае с двойными агентами, лучше всего как можно меньше распространяться о подобном секрете. Тем не менее, она не считала, что прошлая ночь была ее ошибкой. Если Малфой действительно был шпионом, Гермиона не сомневалась, что он был важной шишкой. Возможно даже входил в круг приближенных к Волан-де-Морту и снабжал Орден и Министерство большим количеством нужных данных. Катастрофа и вправду была колоссальной, но в этом не ее вина. Он должен был что-то сказать. В конце концов, она не может знать абсолютно всё.
11:41
Гермиона наблюдала за тем, как кровь – ее и Малфоя – стекает по стенкам раковины и вместе с водой исчезает в водостоке. Она стряхнула капли с ресниц и взглянула на себя в покрытое пятнами зеркало. Отбросив назад волосы – всё равно ничего другого с ними не сделать – вытерла лицо. Попыталась, хоть и неудачно, смыть кровь с рубашки, но всё, чего смогла добиться – пятна порыжели. И пусть Гермиона больше не выглядела, как персонаж из Ночи Оживших Мертвецов, доверия она точно не вызывала.
Плечо больше не выпирало, – наверное, сустав встал на место, когда Малфой прошлой ночью швырнул ее об стену. Предплечье и запястье были сломаны – в этом она не сомневалась. Во время осмотра темных пятен и припухлостей выяснилось, что средний и безымянный пальцы тоже перебиты. Синяки шли по обеим рукам, шее и лицу – и это только те, которые было видно. Глубокий порез с засохшей кровью красовался на виске, несколько царапин покрывали правую часть лица.
Гермиона Грейнджер видала и лучшие дни. Уж несколько точно.
Осмотрев себя в зеркале и признав, что больше ничего не может сделать, она приготовилась к странным взглядам, которые могут на нее бросать. Хотя Гермиона не сомневалась, что реакция окружающих будет всяко лучше, чем та, что могла бы быть, заметь ее кто-нибудь выходящей из леса или идущей по дороге в город. До тех пор, пока никому не придет в голову задавать вопросы, она будет в порядке.