Время на часах 16:31, отстают они или спешат, уже не понимал. Неважно. Важной была длительность нашего здесь пребывания. Узнать что-либо у военных стало невозможным: они медленно и молча патрулировали периметр, игнорируя любого гражданского, постоянно прячась за массивным противогазом. За ним было невозможно прочитать какую-либо эмоцию на лице этих парней, а значит, и предсказать намерения. Они казались серьезными и немыми машинами, выполняющими важный правительственный приказ.
Наконец-то найдя сговорчивого военного возле столовой, не мог не спросить у него, сколько мы здесь будем находиться и зачем вокруг столько много солдат, если речь шла про вирус. Но внятных ответов, само собой, не получил. Конечно же, подобная информация, известная лишь узкому кругу лиц, не должна покидать его пределы ни при каких обстоятельствах, но неосведомленность в этом вопросе сводила с ума. К тому же вояки внешне вели себя довольно странно: между собой не переговаривались и ни разу не предлагали маски нам, словно мы и так иммунные к чему бы то ни было.
Оставшееся время до отбоя изучал «городок», а он оказался для пеших прогулок уж очень большой. По периметру забора заметил огромные пулемёты, готовые выстрелить в любую секунду при появлении угрозы. Что же за чертовщина там творилась? Неужели все настолько серьезно?
Дождь пошел ожидаемо: небо уже неделю было хмурым, солнце не показывалось вообще, так что день казался вечером. Пасмурно. На настроении это тоже сказалось, ведь погода как будто бы уловила тяжесть положения людей. Только когда садилось солнце, и можно было любоваться закатом, — а мне нравилось внимательно наблюдать за ним, наверное, так же, как за течением воды или горением пламени, — будто вновь оказывался дома, безмятежно наблюдающим за красным заревом.
Вдоволь нагулявшись и поразмыслив над своим положением, вернулся в выделенную мне комнату. Мои соседи всё это время занимали себя разговорами о том, что это за место и почему их держали под такой усиленной охраной, кидались домыслами о вирусе, странном внешнем виде и поведении военных. В общем, о том, что сейчас гложет всех. Пригласили и меня принять участие, где и поделился накопленными за день наблюдениями, а затем пристроился на в малой степени удобном матрасе.
Брикеты со взрывчатым веществом приклеены к колоннам главного входа. Остальные примостились в подземных недрах вражеской корпорации, ожидая действий подрывника. Одну он-таки не по приказу с высунутым в уголке губ языком примостился на огромный бело-голубой логотип, похожий на мерзкого паука.
— Разделаемся с ними, да!
Выставив полминуты, подрывник поскакал по лестнице наружу.
— Всё отходим к транспорту!
Все сидячие места заняли до того, как прозвучала команда:
— Пилот, заводи вертушку, мы взлетаем!
Командир отряда надел шлем.
— База, приём! Как слышите? Это отряд «Последней Надежды», приём!
Оглушительный статический шум вызвал головную боль.
— Что такое? Что со связью?
Мелкий вечерний дождик ночью перерос в сильный ливень, который не давал крепко заснуть. Привидевшиеся образы заставили только лишний раз понервничать. Что это за такой запутанный и несвязный сон? Поворачиваясь на матраце, мне страшно захотелось сделать пару затяжек. Попытался тихонько выйти наружу, чтобы выкурить припрятанные в карман еще дома сигареты.
Ожидал приставленного охранника на каждом этаже, но, кажется, их переоценил: очевидно, гражданские не представляют особой опасности или не нуждаются в усиленной охране, чтобы постоянно стеречь их в ночное время суток. Или, возможно, патрульный просто прикорнул где-то.
В конце коридора бережно открыл окно и, убедившись в отсутствии наблюдателей, закурил сигарету, чтобы хоть как-то успокоить измотанные нервы.
Пуская растворяющийся в темноте дым, всматривался вдаль, за ограду, куда не светили прожектора. Мои глаза уже стали привыкать к ночной темноте и видеть более отчетливо, когда появились светящиеся желтым объекты. Не имел представления, что это или кто: предзнаменование враждебное, нейтральное или дружеское. Чем и кем бы это ни было, к ужасу понял, что они двигались к нам! Не прошло и несколько секунд, как по всей специальной базе зашумели сирены, и лампы прожекторов сосредоточились на неизвестных огоньках.