Давайте, познакомьтесь с морпехами — самодовольными, закаленными профессионалами, которые занимаются самым специфическим видом американского экспорта: сверхнасилием.
Оккупанты едут в «Хамви» через иракскую пустыню на север. Они едят конфеты, жуют табак и распевают песни. На горизонте горят нефтяные пожары, вспыхивающие у очагов концентрации ожесточенных иракских солдат во время перестрелок с американскими силами. Четыре морпеха в машине — из первых американских частей, пересекших границу с Ираком — возбуждены от комбинации кофеина, недосыпа, волнения и скуки. Осматривая пространство на предмет возможного огня противника и одновременно горланя песню двадцатидвухлетний водитель, капрал Брэдли Эдвардс, и руководитель группы Чекмейт 3−3, двадцативосьмилетний сержант Кевин Уокер — оба ветераны афганской войны — уже достигли глубокомысленного вывода об этой кампании: о том, что зона боевых действий, которой является Ирак, напичкана этими «чертовыми даунами». В батальоне есть даун-командир, который неправильно повернул рядом с границей, задержав вторжение как минимум на час. Есть еще один офицер, классический даун, который уже начал прочесывать пустыню в поисках сувениров, брошенных бегущими иракскими солдатами: касок, фуражек Республиканской гвардии, винтовок. В отделениях технической поддержки батальона есть безнадежные дауны, которые напортачили с радиостанциями и не взяли достаточно батарей для тепловизионных устройств морской пехоты. Но, по мнению морпехов, есть один даун, который переплюнул всех остальных — это Саддам Хусейн.
— Мы уже как-то надрали ему задницу, — запел Эдвардс, сплевывая через окно плотную струю табачного сока. — Потом оставили в покое, и весь следующий год он еще больше е*ал нам мозги. Мы не хотим быть в этой сраной стране. Мы не хотим в нее вторгаться. Что за чертов даун.
Война началась несколько часов тому назад серией взрывов, которые прогремели в пустыне «Ноль-Два» около четырех утра девятнадцатого марта. Морпехи, спящие в окопах, вырытых в песке в пятидесяти шести километрах южнее границы с Ираком, садятся и всматриваются в пустое пространство, вслушиваясь в отдаленный грохот с лицами, лишенными всякого выражения. В зоне ожидания в пустыне разбили лагерь триста шестьдесят четыре солдата, все мы — бойцы разведбатальона, которому предстоит прокладывать путь на значительных этапах вторжения в Ирак, часто действуя за линией врага. Морпехи с нетерпением предвкушали этот день с того момента, как покинули свою базу в Колорадо, более семи недель тому назад. Их боевой дух зашкаливал. Позже в тот первый день, когда над их головами проревели несколько боевых вертолетов Белл AH‑1 Кобра, уносясь на север, предположительно к месту сражения, морпехи вскинули в воздух кулаки и прокричали: «Порви их»!
«Порви их»! — это неофициальный одобрительный возглас морской пехоты. Его выкрикивают, когда собрат-морпех пытается побить свой личный рекорд в фитнес-тесте. Им прерывают ночные истории сексуальных похождений в публичных домах Таиланда и Австралии. Это крик возбуждения после стрельбы очередью из пулемета M2 «Ma Deuce» калибра 0.50 дюйма. «Порви их!» в двух простых словах выражает восторг, страх, ощущения власти и эротического возбуждения, которые возникают в результате соприкосновения с предельными физическими и эмоциональными нагрузками под угрозой смерти, что, несомненно, и является сутью войны. Практически все морпехи из тех, кого успел повстречать, надеялись, что эта война с Ираком даст им шанс порвать их.
Преувеличенные выражения энтузиазма — от выкриков «Порви их!» и размахивания американскими флагами до нанесения татуировок на свои тела — морпехи называют «мотиваторами». Вам никогда не застукать сержанта, одного из самых уважаемых морпехов в разведбатальоне и руководителя группы, с которым проведу войну, за демонстрацией каких-либо «мотиваторов». Он — мускулистый и светловолосый, и делает саркастические замечания гнусавым подвывающим голосом. Несмотря на то, что он считает себя «убийцей из Корпуса морской пехоты», он — еще и зануда. Он увлекается разными устройствами — собирает винтажные игровые видеоприставки и носит массивные наручные часы, которые можно правильно настроить, только подключив их к его компьютеру. Он — последний человек, которого вы можете себе представить на острие вторжения в Ирак.
Подавляющая часть войск доберется до Багдада, взяв курс на запад, чтобы попасть на современную супер-магистраль, построенную Хусейном как памятник самому себе, и доехать по ней, не встречая никакого особого сопротивления, до самых окраин иракской столицы. Группа сержанта из разведбатальона достигнет Багдада, пробивая себе путь через самые убогие, самые вероломные части Ирака. Их работа будет состоять в том, чтобы прикрывать продвижение боевых сил морской пехоты — полковой боевой группы численностью в восемь тысяч бойцов — по сельско-городскому коридору длиной сто пятьдесят девять километров, который тянется между городами «R» и «N», кишащими тысячами хорошо вооруженных партизан-федаинов. Во время большей части этого продвижения бравый разведбатальон, организованный в группу из семидесяти легковооруженных Хамви с открытым верхом и грузовиков, будет мчаться впереди группы RCT 1, обнаруживая позиции и точечные засады врага, буквальным образом заезжая прямо в них. После того как эта фаза операции будет закончена, соединение переместится западнее и продолжит выполнять свою роль охотников на засады во время нападения на чертов Багдад.