8 Мая:
Делаю эту запись из вагона какого-то бронированного поезда. Весь город собрали и посадили на такие поезда. Нам не объяснили почему и зачем. Видно, что эти люди военные, и скорее всего какие-то специальные войска. Хотел объяснить, что у меня остались жена и ребенок в другом городе, но они не хотели слушать. Связи здесь нет. Как поговорить или увидеться с семьей понятия не имею.
9 Мая:
У нас только что конфисковали всё имущество: телефоны, часы, ювелирные украшения. Сказали, что скоро подъедем на базу и нам всё вернут. Опросил своих новых знакомых, которые едут в этом поезде — никто ничего не знает. Что же происходит?
12 Мая:
Мы едем уже 4 дня. Или мне это только кажется. Моя семья осталась в другом городе, а я не знаю, что меня ждет впереди; не знаю, что делать и кому доверять: это какой-то ад.
16 Мая:
Прокатился слух, что в мире произошла вспышка какого-то вируса и всех здоровых людей срочно вывозят в специальные лагеря. Что будет с моими девочками?
Не знаю какое число. Май:
Сбился со счета. Мы едем уже не знаю сколько дней и мне кажется, что никогда и не приедем.
1 Апреля(?):
Спросил Диму, какой сегодня день, он сказал, что, наверное, первое апреля. День дурака? Очень смешно, Господи.
2 Апреля:
Пишу из разбитого поезда! Не знаю по какой причине, но поезд сошел с рельсов. Он перевернулся на бок не многие выжили от такого «поворота». Я сваливаю отсюда! Пытался найти свои вещи ничего не вышло. По разбитому поезду носятся все: обычные люди и военные — одинаково напуганные и изумленные. Собрал с собой столько еды и питья, сколько смог и ушел.
4 Апреля:
Пишу из какого дома в центре болот. Обнаружил его случайно, бродя в лесу, и очень этому рад. Решил остановится здесь ненадолго, пока не решу: где и куда идти. Шёл сильный дождь — вспоминал свою семью.
Далее следовала целая страница крупного, неаккуратного, размашистого, еле угадываемого почерка, почти не имевшего сходства с написанным ранее.
«Пишу из ванной, где прячусь от монстра. Это какойто ужас! Не могу успокоится и жутко боюсь. Не Хочу умирать! Он стонет царапает дверь!»
И снова почерк в ежедневнике вернулся к прежнему виду.
«Познакомился с Волком. Так назвал себя мой новый знакомый. Это был молодой курсант СВР, — службы внешней разведки. Это он убил монстра и спас мне жизнь. У него был охотничий арбалет. Могу сказать точно — сейчас Волк стал мне лучшим другом. Рассказал, что его ведомство разнюхало информацию о предстоящей эпидемии вируса в стране. Поздно, видать, раз быстро наступил такой бедлам. На базу Волка, в которой они группой жили, несколько дней назад напали и уничтожили монстры. Сейчас он выживает в одиночку, блуждает в поисках выживших людей и случайно наткнулся на меня, когда услышал шум.»
5 Апреля:
Предложил Волку двинуться на северо-запад. Он сказал, что в той стороне находится военный лагерь, но он не знает о том, цел он или нет. Решил пойти туда.
Вернулся обратно. Не знаю, тот ли лагерь нашел, но зато в паре часов ходьбы было какое-то гигантское железное строение, но не рискнул зайти внутрь. Испугался. Хотя слышал голоса внутри: похоже, там есть люди. Рассказал это Волку, но тот не считает хорошей затеей идти внутрь. Он осел в доме и не желает выходить наружу. Может, его пугают монстры. Меня тоже, но всё же рискну ради лучшего прибежища. Вдруг у них есть связь, и смогу услышать своих девочек.
6 Апреля:
Взял много еды и воды и решил двинуться туда. Волк не одобряет мою затею. Оставлю пока дневник здесь.
С этого момента в записной книжке почерк изменился на мелкий и неразборчивый, очевидно принадлежащий тому «Волку».
«Надо мной крикунья. Слышу её. Знаю этих тварей — они убивают человека сразу же как откроют рот. А сам оставил свой арбалет на втором этаже. В рукопашную эту тварь не завалить: неужели это мой конец?»