Бедлам продолжается до тех пор, пока разведбатальон не огибает город с севера, чтобы соединиться с легковооруженной разведротой, вместе с которой будет осуществляться нападение на город «Q». Радиопозывной этой примыкающей роты, которая состоит где-то из ста морпехов на двадцати четырех легкобронированных машинах — «Свингер». Бронетранспортеры LAV — это шумные, восьмиколесные машины с черной броней, по форме напоминающие перевернутые ванны с установленными сверху скорострельными орудиями. Иракцы называют их «Великими разрушителями».
Несмотря на то, что группа более двух недель практически ежедневно проезжала через засады, первый раз за все время эти морпехи выехали на задание с бронированным конвоем.
— Черт! Да это просто охренительно, — обрадовался Эдди. — С нами едут «Разрушители».
— Нет, конвой — это не охренительно, — спорит Кевин. — Наоборот, это говорит о том, как опасно там будет.
Когда мы отъезжаем, угрюмо-задумчивое настроение сержанта сменяется на неестественно-бодрое.
— И снова большой привет и спокойной ночи, — фальшивым сценическим голосом, а затем цитирует строку из «Юлия Цезаря»: — Криком грянет: «Пощады нет!» — и спустит псов войны.
Согнувшись за рулем, слегка склонив голову под весом прибора ночного видения, водитель в своём репертуаре:
— Черт, когда вернусь домой, парни, я затра*аю свою подружку вусмерть.
— Контакт с врагом, — уже Уокер, повторяя слова радиосообщения из наушников. — Броневики LAV передают — впереди контакт с врагом.
«Свингер» растянулся по шоссе — ближайшая машина примерно в ста метрах перед Хамви, а самая дальняя от нас — где-то в трех километрах впереди.
Автоматические орудия стреляют трассирующими снарядами, похожими на оранжевые шнуры. Они расходятся во всех направлениях — оранжевые линии колышутся и подрагивают над окружающим ландшафтом. Другие оранжевые линии, потоньше — от вражеских пулеметов — устремляются в сторону броневиков LAV.
Войска иракской Республиканской гвардии окопались в траншеях по обе стороны дороги. Вражеские бойцы вооружены всеми мыслимыми видами переносимого оружия — от пулеметов и минометов до РПГ. Конвой останавливается, когда между «Свингером» и иракцами впереди начинается перестрелка. Рядом рвутся вражеские мины, падая с неба хаотичным узором. Бойцы разведроты за нашим взводом открывают огонь из всего имеющегося у них оружия. Это морпехи-резервисты, они приехали в Багдад накануне и состыковались с разведбатальоном всего несколько дней назад. Они постарше, многие из них на гражданке — бывалые копы или агенты УБН. Это их первый значительный контакт с врагом, и создается впечатление, что их беспорядочный огонь — в том числе, в направлении Хамви — вызван паникой.
— Не вижу целей! Не вижу целей! — повторяет Уокер, перекрикивая орудийный огонь, но капрал Флойд Лоутон, стрелок в башне, который управляет гранатометом Mark‑19, открывает стрельбу по ближайшей деревне.
— Прекратить огонь! — орет Уокер. — Полегче, приятель. Ты стреляешь по деревне. Там у нас женщины и дети.
Резервисты, которые едут за нами, уже забросали небольшое скопление домов у дороги как минимум сотней гранат. В окне одной из хибар светится лампа. Через прибор ночного видения сержант может различить только группу женщин и детей, которые прячутся за стеной.
— Мы не стреляем по деревне, ладно?
В такие моменты, как сейчас, Уокер часто принимает тон школьного учителя, который объявляет тайм-аут во время бешеной драки на игровой площадке. Мины разрываются так близко, что чувствуется, как всплески давления ударяют по Хамви. Но Уокер не позволит своей группе поддаться этому всеобщему бешенству и открыть беспорядочный огонь, пока не обнаружит четкие цели или не увидит дульное пламя врага.
По батальонному радио слышится голос «Маллигана», вибрирующий и потрескивающий, когда он возбужденно передает сведения о возрастающем огне противника. Этот офицер разведки, — который заслужил свое презрительное прозвище из-за нелепых и рискованных выходок, — по радио кажется подростком с ломающимся голосом.