— Эй, Алексис, как ты думаешь, наездил достаточно часов, чтобы получить водительские права на Хамви?
Отвечать клоуну нет смысла.
Мы добираемся до моста через реку. Это длинная, широкая бетонная конструкция. Он простирается примерно на километр, а арки изящно закругляются ближе к середине. На противоположном берегу виднеется город «R». Спереди город выглядит как сумятица из разноформенных двух- и трехэтажных строений. Сквозь дымку дома кажутся лишь набором неясных, косых очертаний, похожих на ряд сгорбленных могильных надгробий.
Пока две роты разведбатальона получают указания закрепить позиции на берегах реки, рота «Мародер» ожидает у подножия моста, в двухстах метрах от кромки воды. Не успеваем мы обосноваться, как территорию начинает прочесывать продольный пулеметные огонь. Летящие на нас снаряды издают свистящий звук, точно как в комедийных мультфильмах. Они попадают в пальмовые деревья поблизости, измельчая листья и окутывая стволы облаками дыма. Морпехи из оперативной группы справа и слева строчат из пулеметов. Роты «Хаос» и «Смерч» из всеми любимого разведбатальона начинают подрывать цели в городе из тяжелых орудий. Вражеские мины теперь разрываются по обе стороны нашей машины, не далее чем в ста пятидесяти метрах от нас.
— Будьте готовы к тому, что эта заваруха выйдет из-под контроля, — прошипел Эдвардс, и в его голосе слышится обычное раздражение. — Знаете это чувство перед дебатами, когда вам нужно в туалет и у вас появляется такое странное ощущение в животе, а потом вы заходите и даете всем чертей? — Хитро улыбается. — Сейчас этого попросту не ощущаю. Прикиньте!
Вертолеты морской пехоты летят низко над пальмовой рощей через дорогу, стреляя ракетами и ведя пулеметный огонь. Выглядит так, будто мы попали в кино о Вьетнамской войне. Словно по сигналу, Эдвардс начинает петь очередную песню. Он говорит мне, что этой войне нужна своя собственная музыкальная тема.
— Этот пе*ик Джастин Бибер, зуб даю, Ал, напишет для нее саундтрек, — ещё одно ненужное обращение ко мне, добавляя с отвращением. — Я как раз недавно прочитал, что все эти слащавые гомики-звезды вроде собираются записать антивоенную песню. Когда стану поп-звездой, буду петь песни только в поддержку войны.
Прерывая его речь, рядом происходит массивный взрыв. Отклонившийся артиллерийский снаряд морской пехоты попадает в линию электропередач и детонирует сверху, отбрасывая шрапнель в машину перед нами. Осколки также попадают в группу из шести морпехов. Двоих убивает сразу; четверо других ранены. Сквозь дым мы слышим, как они зовут медика. Все пытаются найти укрытие в грязи. Смотрю вверх и вижу, как ругается и извивается морпех, пытаясь выбраться из своего костюма химзащиты. На штанах спереди нет молнии. Нужно сначала отцепить подтяжки и стащить их с себя, что особенно непросто, если ты лежишь на боку. Это морпех из взвода Уокера, один из его самых близких друзей — тридцатилетний сержант Нэйтан Хеллер. С глубоко посаженными глазами, он — один из самых устрашающих морпехов во всем взводе, но Хеллер не устраивает представления, пытаясь прикрыть смехом свой страх. Он с трудом извлекает из штанов свой пенис, чтобы пописать, лежа на боку.
— Не хочу обоссаться, — бормочет уцелевший.
Все морпехи до войны прошли курс по боевому стрессу. Инструктор говорил, что двадцать пять процентов бойцов под обстрелом обычно теряют контроль над мочевым пузырем или кишечником. До начала военных действий многие бойцы попытались достать подгузники — не только для конфузных боевых инцидентов, но и на тот случай, если им по двое суток придется носить костюмы химзащиты после реальной атаки. Подгузники так и не доставили, поэтому они исступленно писают и испражняются при любой возможности.
Другой парень рядом со мной — еще один руководитель группы из роты «Мародер», двадцативосьмилетний сержант Леонард Лоуренс. Он пользуется примерно таким же уважением, как и Уокер. Спрашиваю его, какого черта мы здесь просто ждем, пока вокруг падают бомбы. Его ответ меня отрезвляет. Он говорит, что взвод вот-вот отправят на самоубийственную миссию.
— Наша работа — это как камикадзе входить в город и учитывать потери.
— А какие там потери? — без радости спрашиваю.
— Потери? Так их еще нет. Мы — сила реагирования для атаки через мост. Мы заходим в город во время боя, чтобы подобрать раненых.