Именно мелодия и послужила Джеффри главной подсказкой. Он вспомнил этот сентиментальный и грустный марш времен последней войны, под названием «Жду тебя». Он слышал его, с небольшими перерывами, все сегодняшнее утро, в отвратительном исполнении «Оркестра ветеранов», бродившего взад и вперед по Крамб-стрит. Так вот он какой, оркестр.
Сделанное открытие принесло ему некоторое облегчение, поскольку выводило из области чистой фантазии в область хотя и совершенно омерзительную, но по крайней мере реальную и даже немного знакомую. Именно эта компания преследовала его сегодня, как наваждение, во время его мучительной вахты возле полицейского участка, бесцеремонная и назойливая. Стало быть, они подкарауливали ту же добычу, что и он сам — человека в спортивной куртке. И, разумеется, эти молодцы настигли того человека, но что они сделали с ним, Джеффри не имел ни малейшего представления.
Ему подумалось, что бывшие солдаты просто-напросто сводят между собой старые счеты, и что его собственное участие в этой истории — чистая случайность. По ошибке его оглушили ударом по голове и подобрали вместо того мужчины, которого они именовали «Шмотка». А теперь наверняка везут его куда-то, чтобы допросить.
«Бригадир». Слово как бы само по себе всплыло в его памяти. Наконец-то он напал на след человека, на которого работал Шмотка. Несмотря на известный дискомфорт, Джеффри даже испытывал удовлетворение. Ведь он задался целью разгадать тайну, омрачившую ему жизнь, и вот наконец он на верном пути. Метода, прямо скажем, не лишенная экстравагантности, но зато, похоже, он угодил в самую гущу событий. Мысль, что ему самому, возможно, угрожает реальная опасность, в голову ему как-то не приходила. В Лондоне пока что худо-бедно считаются с законом, хоть и перестали подчиняться ему беспрекословно. Так что Джеффри, в свое время сумевший бежать из итальянского лагеря военнопленных в пустыню, куда более страшную, чем эти обжитые им кирпичные дебри, был вполне уверен, что с ситуацией справится, если только, не дай Бог, не выяснится вдруг, что Элджинбродд жив.
Джеффри напряг мышцы, перетянутые веревками, устроился, как мог, поудобнее, как устраивался в переполненном кузове итальянского грузовика много лет назад. Мэг ему необходима. Он так ее любит. Он ее обретет.
И снова, как в тот раз, пришло знакомое уже чувство освобождения. А ведь тогда он и вправду обрел свободу!
Впрочем, у Джеффри имелись и другие причины для беспокойства. Он с раздражением вспомнил о заказанном разговоре с Парижем. Надо надеяться, мисс Ноубл сама разберется и не станет паниковать. Его отсутствие на обеде в Пайонир-клубе не потребует особых объяснений, а впрочем, может быть, он туда еще успеет. Правда, если на то пошло, он не имеет ни малейшего представления ни о времени, ни о месте, где сейчас находится. Они свернули с проезжей улицы и двигались теперь по темному, пустынному переулку. Он видел высокие здания, но невозможно было понять, то ли это жилые дома, то ли учреждения, в которых на ночь выключили свет.
Внезапно процессия резко остановилась, Джеффри даже подбросило в кресле. Губная гармоника взвизгнула и умолкла, и он ощутил нарастающее вокруг него нервное напряжение. Кто-то слева глупо захихикал. Из тумана показалась каска с серебряным гребнем, и голос блюстителя закона, небрежно и с превосходством, растягивая слова, вопросил:
— Что, Долл, на ночлег собираемся?
— Так точно, офицер. Ночь паршивая. Дома-то оно потеплее будет.
Последняя реплика была сказана прямо за спиной у Джеффри незнакомым, но явно уверенным голосом. Вот у кого тяжелые башмаки, подумал пленник, ощутив, как заходило ходуном его креслице, едва шевельнулась рука на планке сзади. Впрочем, фраза прозвучала спокойно и даже располагающе.
— Вот это правильно, — с чувством отвечал страж порядка. — Что это там у вас?
Из-под пластыря донесся фыркающий звук, и тут же железная рука стиснула плечо Джеффри. Он ощутил, как липкий страх, расползаясь, охватывал всю ватагу, но Тяжелые Башмаки, похоже, оставались невозмутимы.
— Да это же бедный Моргунчик, офицер! — и потом с жутковатой развязностью. — Порядок, туточки мы!