- Мужики в поле пашут, братуха, - болезненно поморщился Иван, наблюдая за его пальцами. - И это... ты того - не шурши, а?
- Не понял! - грозно нахмурился Вовец. - Это я-то шуршу?! Да я за всю жизнь ни перед кем...
- Фольгой не шурши, - поправился Иван. - У меня на нее это... идио... идиосинкразия. Доступно?
- А-а-а - вона! - облегченно вздохнул Вовец, выбрасывая фольгу под стол. - В смысле, аллергия... А че так?
- Да так. - Иван опять поморщился. - Там у нас одно время было дело - "двухсотых" в фольгу заворачивали. Цинки кончились, ну и... В общем - не переношу.
- Ясно, - понимающе кивнул Вовец, подвигая к нему стакан с коньяком. - Ну давай - будем.
- Будь, - разрешил Иван, отвергая угощение и поднимая свой стакан с водкой. - А я как-нибудь так - водочкой, - и в три глотка осушил стакан.
Вовец опять переглянулся с "дядей Сашей", дождался, когда Иван запрокинет голову на последнем глотке и втихаря выплеснул свой стакан под стол. "Дядя Саша" досадливо пожал плечами, а когда Иван аппетитно захрустел квашеной капустой, уточнил:
- Значит, решительно нет?
- Я сказал - нет, значит, нет, - махнул рукой Иван. - Все равно помирать когда-нибудь. Если меня эти гаврики дома достанут - значит, судьба такая. А прятаться от них я не стану.
- Ладно, - печально констатировал "дядя Саша", вытаскивая из кармана ручку и блокнот. - Вот, возьми. - Он черканул несколько цифр, вырвал из блокнота листок и протянул его Ивану. - Мы в городе переночуем - вот телефон. Если вдруг что - звони туда. В любое время. Я скажу - там будут в курсе, - и поднялся из-за стола. За ним, как по команде, встали Вовец и его крепкоплечие дегенераты.
- Да остались бы у меня - места навалом. - Иван запоздало включил рефлекс гостеприимства, - Куда, на ночь глядя, блин... Комаров практически нет - я бы вам во дворе постелил, на свежем воздухе. Оставайтесь!
- Нет, там друг у нас, давно не видели, - пояснил "дядя". - Надо навестить да насчет тебя его просветить, чтобы, если что, помог... Так что бывай пока. - И вся честная компания молча удалилась за ворота...
Далеко за полночь гульбище нехотя расползлось по домам. Кто не мог перемещаться самостоятельно, тех утащили под руки. Аниська что-то шепнула матери, та всполошила подружек, и под понукания и тычки поминающие очистили Иваново подворье. Пока бабки убирали со столов, Аниська сообщила Ивану, что еще с полудня топили баню - специально якобы в его честь, и потащила "новобрачного" мыться. Иван давненько не бывал в нормальной бане, а потому противиться не стал - безропотно покинул опустевшее застолье, дал себя раздеть и с благосклонностью принимал ухаживания Аниськи, которая купала его, как пятилетнего ребенка: терла колючей губкой, намыливала с ног до головы, водила под ручку в парилку и там неутомимо охаживала пахучим березовым веником, затем вытаскивала в предбанник и окатывала из ушата колодезной водицей - короче, полный комплекс банной благодати. К концу процедуры он несколько протрезвел и в благодарность за обслуживание исполнил супружеский долг: завалил распаренную невесту в предбаннике на скамью и со смаком засадил ей восстановившийся фрагмент организма. Аниська счастливо ойкнула и зажмурилась было, приготовившись потерпеть полминуты, но на этот раз так быстро не получилось: Иван трудился минимум минут пятнадцать, добросовестно взрыкивая и периодически меняя позы жесткая скамья не способствовала монотонности процесса. Под конец "новобрачная" прониклась всей серьезностью мероприятия, стала поддавать тазом (имеется в виду наименование части тела, а не предмет помывочного инвентаря) и даже с десяток раз вполне правдоподобно вскрикнула с оргастическим оттенком... В общем, баня получилась то, что надо, - во всех аспектах.
Пока мылись, бабки все закончили и убрались восвояси. Столы трогать не стали - осталась куча всякой снеди и изрядное количество водки, которую хозяйственная тетка Дарья припрятала в погребе, - все равно завтра с утра полдеревни припрется опохмелиться.
Когда заходили в дом, Иван заметил какую-то темную фигуру, шевелившуюся в углу двора, возле дровяника.
- Забыли кого-то, - бросил он Аниське. - Может, довести до дому?
- А это Мишка-дурачок, - присмотрелась Аниська. - Идти некуда, вот и шатается меж двор... Он безобидный - пусть ночует. Тетя Света прикармливала его...
- Безобидный! - нехорошо нахмурился Иван. - Дать бы ему поленом по черепу... Хотя - хрен с ним. Пусть ночует...
Ближе к рассвету душную тишину июньской ночи нарушили крики чем-то встревоженного дурачка. Иван проснулся, сел на кровати и ошалело вытаращился на раскрытую форточку.
- Демон, демон! - блажил Мишка возле дровяника. - Ликом черен, страшен! Демон, а-а-а!
- Чтоб ты сдох, дебила кусок! - в сердцах воскликнул Иван и толкнул локтем Аниську, разметавшуюся во сне на широкой постели. - А ну, женщина, поди успокой придурка. Дай ему по черепу и выгони на хер. И принеси мне квасу - если остался.
Аниська сомнамбулой скользнула с кровати и, держась за стенку, послушно поплелась на выход, на ходу натягивая халат. Иван довольно почесал грудь и крякнул. А что - есть в супружеской жизни положительные моменты. Женщина - то, женщина - се и так далее... Приятно, черт возьми!
Скрипнула входная дверь, спустя некоторое время со двора послышался тупой удар, крик - и тишина. Иван удовлетворенно хмыкнул - женщина старательная попалась, все распоряжения воспринимает буквально. Видимо, и впрямь навернула дураку по башке поленом... Вдруг он замер. Со двора раздался короткий Аниськин вскрик, затем невнятное мычание, перешедшее в хрип. В природе звуков определенного характера Иван разбирался прекрасно - жизнь заставила. Так, как сейчас во дворе, мычит человек, которого душат.
Метнувшись к окну, он присел и, чуть отодвинув краешек занавески, выглянул во двор. В тусклом свете фонаря мелькнули какие-то тени - и исчезли. У дровяника можно было рассмотреть чернеющие силуэты двух недвижно распластавшихся тел.
- Я тащусь, зеленый... - ошеломленно пробормотал Иван, натягивая штаны. - Началось, что ли?
На цыпочках прокравшись к двери, он встал справа от косяка и прижался спиной к стене. Ой, как плохо! Не догадался осмотреться при дневном свете на предмет инвентаря - придется защищаться голыми руками. Три года прошло - где что лежит в доме. Припомнить трудновато... Иван принялся разминать запястья. Скрипнула дверь в сенцах. Ночной гость не торопился, - что-то около минуты прошло до того момента, как начала медленно растворяться дверь в прихожку. Иван сделал медленный вдох и поднял, правую руку, согнутую в локте, развернув корпус для сокрушительного удара.