- Бензин и амортизацию трансмиссии оплачивать не буду, - дурашливо предупредил Иван. - Круиз не заказывал, потому расходы нести не желаю. Доступно?
- Не переживай, радость моя, - все расходы за счет бюро ритуальных услуг, - многообещающе пошутил Вовец. - Там тебя и переоденут.
- Ну-ну, - мрачно пробормотал Иван. - Ну, потопали, что ли, куда там? - И пошел, заботливо поддерживаемый под руки двумя сильными ребятишками.
Топали недолго: пару раз завернули, перелезли через какие-то трубы, затем спустились вниз - Иван насчитал шестнадцать ступенек. Миновали две двери - они гулко и мощно захлопнулись за спиной, свидетельствуя о своей очевидной массивности и надежности. Затем еще пятнадцать шагов по коридору, в котором каждый шаг отдавался гулким безнадежным эхом. Ясно - подвал или еще что-нибудь в том же духе.
С отвратительным скрежетом заскрипели ржавые петли.
Наручники сняли - тут же последовал ощутимый толчок в спину и лязг захлопываемой двери. С отвращением сорвав с головы тряпку, Иван огляделся. Он находился в небольшой комнате - вернее сказать, камере, едва освещаемой жиденьким пучком света, проникавшего сквозь небольшое оконце под самым потолком. Интерьер помещения был весьма незатейлив: узкий топчан, стол с железной крышкой, раковина с краном да стандартный "толчок" в углу - вот, собственно, и все удобства. Стол и топчан были намертво пришпандорены к бетонному полу - в этом Иван убедился, попытавшись сдвинуть их с места. Завершал антураж здоровенный застекленный глазок, проверченный посреди массивной металлической двери... ан нет - тотчас же к этому глазку появилось приятное дополнение: чей-то нелюбопытный глаз, который, впрочем, через некоторое время исчез. Мягкие шаги по коридору - шесть туда, шесть обратно. Соглядатай - вертухай. Все, как положено. Скукота!
- Однако бывало и хуже, - громко произнес Иван. - Зиндан, например, с клопами. Или сарай с гадюками. И ничего, не померли, блин. А кое-откуда даже бежали...
Шаги в коридоре неожиданно стихли: нелюбопытный глаз опять прилип к застекленному отверстию в двери. Он немигающе смотрел на пленника, как на какой-то неодушевленный предмет, не представляющий никакого интереса, но тем не менее требующий пристального внимания. От этого странного взгляда Ивану почему-то стало неуютно.
- Нет, насчет "бежали" - это перебор, братишка, - поспешил реабилитироваться Иван. - Куда, в задницу... Шутка! Закурить дашь - вообще лягу и не буду до утра беспокоить. Доступно?
Глаз не реагировал. Подойдя вплотную к двери, пленник с сомнением покачал головой и сдублировал попытку:
- Под дверью - щель. Как раз сигарета пролезет. Дядя хочет курить. Нет курить - есть проблема: дядя будет буйствовать и нарушать общественный порядок. Есть курить - нет проблемы. Доступно?
Никакой реакции. Иван вдруг понял, отчего ему стало неуютно. Глаз не мог принадлежать человеку разумному. Во взгляде человека разумного - пусть даже невероятно выдержанного и психологически натасканного до крайней степени обязательно должны отражаться какие-то проблески эмоций и искорки мысли. Этот глаз был мертвым. Ни единой эмоции, ни малейшего проблеска мысли. Он казался неотъемлемой частью бездушного механизма, функционирующего в специальном режиме, определенном жесткими рамками инструкций.
- Твою мать... - растерянно пробормотал Иван. - Опять, что ли? Где они вас берут, бля? Штампуют?.. Ну-ну, отвали! Никуда я не собираюсь. Поздно уже - отдыхать пора. И курить не хочу. - И он демонстративно пошел к топчану, на котором тут же развалился, изобразив томный отдых. Вскоре глаз отлип от отверстия в двери - раздались мерные шаги по коридору. Шесть туда - шесть обратно. Никаких отклонений.
- Робот, - констатировал Иван. - Зомби недоделанный...
Полежав несколько минут, он начал прислушиваться, пытаясь по характерным звукам определить, куда это он угодил. С улицы не доносилось ни малейшего шума. Свет падал на пол камеры от фонаря, ободок которого с трудом просматривался сквозь зарешеченное оконце под самым потолком.
От пола до оконца - немногим более двух метров. Металлическая мелкоячеистая решетка - черт знает из каких соображений: в оконце не протиснулся бы и ребенок. А что там - за окном? Ну-ка, ну-ка...
Медленно поднявшись с топчана, Иван, по-кошачьи ступая, приблизился к стене. Бесшумно подпрыгнуть, подтянуться, уцепившись пальцами за острый выступ подоконника, и заглянуть в оконце - все заняло у него не более двух секунд. За оконцем он не сумел рассмотреть ничего примечательного - разве что освещенный фонарем фрагмент высоченной бетонной стены с колючей проволокой поверху, в три ряда...
Секунду спустя едва ли не с большей поспешностью наш исследователь отпрянул назад и, не заметив как, оказался стоящим на топчане, прижавшись спиной к стенке.
За решеткой раздалось тихое шипение - вернее, злобный мелодичный свист.
Пленник судорожно вздохнул и отер мгновенно проступивший на лбу холодный пот.
- Вон вы как, дегенераты... - Он с ненавистью зыркнул на возникший в дверном отверстии глаз. - Хорошо, блин, что решетка мелкая! Ну, я вам это припомню как-нибудь...
С наружной стороны у окна что-то прошуршало, опять послышалось шипение, затем все смолкло.
Таким вот своеобразным способом: стремительно, веретеном сбоку, без предупреждения - могла атаковать только гюрза. С этими вредными гадинами Иван нередко сталкивался в горах солнечного Кавказа и достаточно хорошо изучил их скверные манеры. Однако, леший ее задери, как она могла оказаться здесь, в центре России, на территории региона, где никогда не было ничего страшнее ужей и полудохлых обленившихся гадюк?! Поистине - загадка природы...
Бессонная ночь не прибавила пленнику привлекательности. Он выглядел мрачно-помятым, его заросшее щетиной лицо, и в лучшие-то минуты не располагающее к откровенности, сейчас вообще не оставляло надежд на моментальное обретение душевного консенсуса с кем бы то ни было.
- Хочу есть, хочу мыться и... домой хочу, - выпалил Иван бесстрастной физиономии, что заглянула на рассвете в дверь камеры. - Никуда не пойду, пока не удовлетворите все запросы. Вопросы?