- И чем вы там занимались? - прервал ровный ход повествования Пульман. - С кем общались, кого видели, каким образом общались?
- Как чем занимался? - искренне удивился Иван и тут же невесть отчего развеселился. - Ха! Ну вы даете... Чем может человек в плену заниматься? С утра до вечера любовался этими харями, а они, хари то есть, прикалывались от скуки как бог на душу положит... Они вообще-то все подряд веселые ребятишки, с развитым чувством юмора. Все с шутками, прибаутками. Каждое утро выводили к скале, читали приговор - именем Конфедерации Горских Народов, и - та-та-та-та! - пару-тройку очередей поверх головы. Расстрел, короче, имитировали. Боеприпасов у них навалом было - вот и... А так, в общем, довольно сносно. Там у них один студент-востоковед был, так тот, гад, вообще прописал мне курс лечения методом восточной медицины. Посмотрел в глаза, пощупал печень: как у вас тут, говорит, запущено все! Ага - и прописал. Говорит, за все время своего существования я сожрал столько шлаков и токсинов, что теперь и за пятилетку не выведешь. Ну и предоставил мне на эти четверо суток прекрасную возможность обходиться без всех этих вредоносных шлаков и радионуклидов - здоровей, короче, не хочу!
Заметив недоумевающий взгляд своего собеседника, Иван счел нужным пояснить:
- Ну че - непонятно, что ли? Жрать, короче, не давали. Только воду. Жлобы, блин...
- Зачем вы мне все это рассказываете? - недовольно нахмурился Пульман. - Меня совершенно не интересует, как с вами там обращались! Вы мне лучше скажите - эмм... Там, в этом сарае, кроме вас, был еще кто-нибудь? Я не имею в виду боевиков, сами понимаете... Пленные там еще были?
- Насчет пленных - не знаю. А кроме меня, там еще один мужик лежал - раненый. На носилках, в углу. Странный тип, я вам доложу, этот мужик... был.
- Был?! - напрягся Пульман. - Вы сказали - был? Что с ним произошло?
- Ну, как вам сказать... Так получилось, что этот самый сарай, в котором я сидел, - единственное приличное место, где можно содержать охраняемый контингент. Прочные стены, вокруг высокий забор. Подступы хорошо просматриваются... В общем, значительно облегчается задача наблюдения для часовых...
- Да прекратите вы меня спецификой пичкать! - возмутился Пульман было заметно, что он изводится от нетерпения, слушая Ивана. - Про мужика! Про мужика давайте!
- Даю про мужика, - согласился Иван. - Когда меня посадили в сарай, он уже там лежал. Потом, спустя некоторое время, выяснилось, что его случайно ранили боевики. А может, не случайно - черт его знает. Но, в общем, получилось так, что ехал он себе по делам через пограничную зону - придурок! Нашел, где кататься! - ага, ехал себе, а у боевиков там пост - что-то типа КПП. Дальше - просто и скучно до безобразия. Часовой КПП дал отмашку, этот фрукт ноль внимания. Часовой дал очередь по колесам. Одна дурная пуля срикошетила - и амбец.
- Ам... чего?
- Ну, хана, короче. Пуля в голову попала. Пока разобрались, что к чему, пока сообщили куда следует, он почти двое суток в сарае лежал без медпомощи.
- А что было потом?
- Со мной?
- Да ну, при чем здесь вы! С этим - с мужиком!
- А-а-а... Моя судьба, выходит, вас интересует постольку-поскольку. Ну-ну... А с мужиком было так. - Иван с деланной обидой надул губы и не без ехидства сообщил высокопарным слогом: - Не могу утверждать, что это достоверный факт - увы, слухи настолько противоречивы, что... В общем, когда меня обменяли, наши рассказывали, что машина, которая перевозила этого дядю в долину, вроде бы наекрякнулась. Так что...
- Машина - чего? - Пульман привскочил с подоконника. - Что с машиной случилось?
- В пропасть свалилась. - Ивану надоело интриговать собеседника. Насовсем. А может, помог кто свалиться чтобы, значит, за немца не отвечать. Все, кто в машине были, - сами понимаете...
- Черт!!! Черт!!! - нервно вскрикнул Адольф Мирзоевич и в отчаянии стукнул кулачком по подоконнику. - Столько трудов, столько затрат - псу под хвост... Черт! Надо же, а...
- Да ладно вам убиваться, - успокоил его Иван, украдкой усмехнувшись - до того наивными показались ему потуги этого странного человечка возвратить к жизни эпизод пятилетней давности, не имеющий вроде бы никакого значения. - Немцем больше, немцем меньше...
- Немцем? - только сейчас Пульман, похоже, расслышал и зацепился за последнее слово, и в глазах его загорелась какая-то непонятная надежда. - Вы сказали - немцем? Вы что, разговаривали с ним?
- Да как я мог с ним разговаривать? - вскинулся Иван. - Он же без сознания лежал. То есть никакой был в невменяемом состоянии, бредил все.
- А вы не можете... - Пульман защелкал пальцами. - Не можете припомнить - пусть приблизительно - содержание этого... эмм... бреда?
- Эка вы хватили! - Иван не выдержал и рассмеялся. - Ну, вы даете... Он же на немецком бредил. Это я по отдельным фразам понял - в кино, помню, слышал... В школе и училище я английский проходил, и то могу только "руки вверх" и "кто командир вашего подразделения". А вы говорите! Просто он одну фразу повторял особенно часто, как заведенный. Будто боялся, что она помрет вместе с ним и никто ее не услышит, ага... Какие-то цифры там были "айн" точно было, остальное - черт его знает...
- Значит, вы говорите... говорите, что он в бреду часто повторял эту фразу... фразу с цифрами... А? - По вкрадчивости тона можно было предположить, что хозяин кабинета очень хочет получить положительный ответ. Было также заметно, что он внутренне страшно напрягся - как кошка перед прыжком. Да, кошка, этакая маленькая, плешивая, вероломная тварюга. Черт его знает, что там повторял этот немец - столько времени прошло... Подыграть?
- Ага. Всю дорогу повторял эту самую долбаную фразу - до смерти надоел. Бубнит, сволочь, и бубнит - я еще, помню, хотел ему башку открутить, чтобы жить не мешал...
- Угу-угу... Ну вот и прекрасно! Вот и отлично! - Пульман возбужденно потер ладошки, скорчил отвратительную гримасу, которая, по всей видимости, означала улыбку торжества, покинул свое безопасное место и забегал по кабинету. Похоже, придумал что-то, сволота!