Вставать не хотелось. Проводить брифинг - тоже.
- У-у-ублюдки! - простонал Иван, чувствуя, как закипают слезы так стало вдруг жаль себя. - А вот я этот ваш публичный дом - под корень... Но тут же, сообразив, что в настоящий момент сие заманчивое мероприятие неосуществимо, слезно попенял охранникам: - Да ну, в задницу! Что у вас совсем мозги атрофировались? Брифинг - это совсем не то, что вы там себе думаете... И кстати, убогие... Передайте своему плешогану, что я хочу с ним пообщаться. Скучно мне чего-то. - Убогие не шевельнулись. Иван счел нужным поправиться: - Хочу дать вашему шеф важную информацию! Ну?!
Убогие, услышав о гипотетической важной информации, моментально захлопнули дверь и удалились.
За пленником пришли минут через пятнадцать. Наручники и кандалы в этот раз надевать не стали: очевидно плешивый головастик прекрасно знал, какое действие оказывают его хитрые пилюли на человечий организм. Боле того - никто не счел целесообразным надевать на глаз пленника повязку. Ивана этот фактик вовсе не обрадовал, а, скорее, насторожил.
Когда его вывели из подвала, он вяло осмотрелся. П-образное здание в три этажа, довоенной постройки. Окна во всех трех этажах забраны решетками, окрашенными в белый цвет. Просторный двор, аккуратно засаженный зеленью; на ровных, как по линеечке, клумбах - мрачноватые однотонные анютины глазки фиолетового цвета. А вокруг всей этой казенной благодати - высокая, метра три, бетонная стена с колючей проволокой поверху, в три ряда.
Пленника завели за угол дома и по асфальтированной аллейке потащили в глубину то ли сада, то ли парка - Иван не разобрал: непослушная голова моталась в такт быстрым шагам, глаза не успевали фиксировать расплывчатые очертания окружающих предметов. Остановились у широкого приземистого строения, обмазанного известью и на первый взгляд похожего на гараж.
Открыв одну из дверей, охранники затащили Ивана в небольшую комнату, обитую деревянными панелями. Интерьер оставлял желать лучшего: допотопный продавленный диван из кожзаменителя, перед ним - обшарпанный стол вот, собственно, и все. На стене - дрянная картинка эпохи застоя: то ли колхозник с большим молотком, то ли доярка с тупым огромным серпом - не разобрать. Иван пьяно ухмыльнулся, пытаясь рассмотреть картинку и хотел было уже прокомментировать сюжет, но в этот момент один из охранников нажал невидимую кнопку в стене: фрагмент деревянной панели с тихим жужжанием отъехал в сторону, обнажая чрево освещенной изнутри кабины лифта, куда его немедленно втолкнули. Стена с тихим шипением установилась на место, а кабина плавно ухнула вниз.
- Во, бляди! - восхитился Иван. - Лифт! Ловко устроили, рахиты...
Лифт медленно скользил вниз. По скорости движения можно было определить, что остановился он на небольшой глубине - пара-тройка этажей ниже уровня поверхности. Лифт остановился, дверь тихо отъехала в сторону, пропуская их в длинный, освещенный безжизненными лампами дневного света коридор с низким сводчатым потолком.
Пройдя несколько шагов, конвой остановился перед массивной дверью, обитой войлоком. Дверь распахнулась - Ивана втащили в неожиданно просторное, с высоким потолком, помещение.
Здесь царил идеальный порядок. Стены, пол и потолок были выкрашены в отливающий тусклым блеском белый цвет. По стенам - стеллажи с аппаратурой, стойки с ретортами, колбами, какие-то матовые стеклянные футляры черт знает с чем. Иван подумал, что не шибко-то и удивится, увидев в одном из таких футляров чью-нибудь голову.
Посреди помещения располагалось нечто, напоминающее кресло стоматолога, - Иван сиживал на таком, когда ему выдирали зуб, давно, в школе еще.
При первом же взгляде на эту штуковину Иван почему-то почувствовал, что от нее исходит какая-то опасность. Почувствовал и застопорился в проходе между стеллажами - не пожелал идти дальше.
Двое из охранников ловко подхватили пленника и попытались с ходу усадить в кресло. С первой попытки не получилось: Иван уперся, растопырив руки и ноги и крестообразно застряв на подлокотниках. Его все-таки втиснули, заломав, в объятия кресла, затянули на руках и ногах широкие синтетические ремни, по-видимому специально предназначенные для этих целей.
Пару раз вяло рванувшись, Иван затих. Вскоре откуда-то возник плешивый головастик. Плотоядно улыбаясь, он уселся верхом на небольшой табурет с колесиками и, смешно отталкиваясь ногами, вплотную подъехал к распростертому в кресле пленнику.
- Всем привет, - буднично произнес он. - Предвосхищая ваши вопросы, спешу заверить - больше я вас тиранить не буду. Это последнее испытание, после которого я вас того... эмм... отпущу, короче. Сейчас подойдет один товарищ, мы быстренько вас обработаем - и делу конец.
- А я уж подумал, что вы меня прописали при вашем учреждении. Криво ухмыльнувшись, Иван хотел было уже выложить этому мерзкому коротышке все, что он о нем думает, разумеется, непечатными оборотами, но передумал. Наткнулся вдруг на настороженный колючий взгляд - взгляд маленького хищного зверя, который сквозь прутья решетки смотрит на посетителя зоопарка и раздумывает: укусить его за руку или взять ненормативное лакомство...
Коротышка сполз с табурета и, пробормотав:
- Сейчас все узнаете, я вам тут кое-что расскажу... - принялся расхаживать перед креслом, поглядывая на часы и собираясь с мыслями.
- Что узнаю? - заорал (вернее, сделал попытку заорать) озверевший Иван. - Опять будете меня пилюлями пичкать? Хотите наркоманом сделать, а потом состряпать крутой репортаж "Российские офицеры - наркоманы!". Скандал в прессе и все такое прочее... Да?
- Вы страдаете манией величия, - презрительно скривился Пульман. При чем здесь - скандал в прессе? Я вообще на дух не переношу все эти пресс-конференции, брифинги... - При упоминании о брифингах Иван болезненно поморщился. - Нет-нет, сокол мой сизокрылый... У меня в отношении вас совсем другие планы.
Тут он уставился на Ивана, буравя узника своими бусинками, в которых тот с удивлением уловил какой-то сумасшедше-ликующий огонек. Этакую нездоровую искорку...
- Знаете, если объект достаточно интересен мне, я ему, как правило, всегда рассказываю, что его ожидает, - заявил он. - Вот и вам... Вам я тоже расскажу...
- Может, не стоит? - Ивана совсем не воодушевляла перспектива быть посвященным в какие-то каверзы не вполне понятного характера. - Я уж как-нибудь так... пешком постою. Меньше знаешь - лучше спишь.