- Ну что, хлопцы, - будничным тоном заявил представитель, вставая со стула и направляясь к двери. - Прогуляемся в одно местечко, - и кинул через плечо пиджакам: - Возьмите их...
Упирающихся пленников без особого труда выволокли на улицу пиджаки были дюже здоровы и хорошо знали свое дело. Возле крыльца стояли два "ДЭУ-Эспейро", в один из которых упаковали беглецов, затем представитель сообщил куда-то отлучавшемуся инспектору: - Этих психопатов я забираю с собой, майор. Документально отражать не надо - сами разберемся...
- Вы ошиблись, я капитан, - взволнованно отрапортовал Поляков, которого факт умыкновения двух задержанных совершенно не обеспокоил, а вот неожиданное повышение приятно озаботило.
- Я очень редко ошибаюсь... майор, - многозначительно сказал представитель и бросил водителю: - В Приютное...
ГЛАВА 4
Придя в себя, Себастьян обнаружил, что лежит на грубо сколоченных нарах, застланных шерстяной ворсистой материей. Нары располагались в углу просторной пещеры, посреди которой возвышался выложенный из камней очаг. В очаге горел огонь, вокруг, на чурбаках, сидели четверо мужчин и тихо разговаривали на незнакомом языке.
Он шевельнулся, прислушиваясь к своим ощущениям: обе голени и правая рука были упакованы в лубки, ребра сдавлены чем-то жестким, голова туго перетянута толстым слоем материи. Места переломов ныли, но тотальная боль, вгрызавшаяся в голову ненасытной гиеной, прошла.
Люди у очага заметили, что раненый пришел в себя, и неспешно к нему приблизились.
- Я ученый, - пробормотал по-английски Себастьян. - Миссия профессора Вольфгаузена. Катастрофа...
Мужчины опять переглянулись и пожали плечами. Были они бородаты, одеты в папахи и бурки, за поясами - кинжалы в богато отделанных металлом ножнах. Себастьян уловил краем глаза какое-то шевеление в дальнем углу пещеры, затем послышался плач грудного ребенка. Он напряг зрение - над детской люлькой возилась женщина.
- Я не есть солдат, - пробормотал гость по-русски. - Я ученый. Самолет - катастрофа. Я - не есть враг. Вы мне - помогать. Я вам - хорошо платить.
Бородачи снова переглянулись и как-то странно улыбнулись разом, обнажив великолепные зубы. Себастьян напрягся. Кроме родного, он довольно сносно владел английским и русским языками - далее его лингвистические способности не распространялись. Как объясниться с незнакомцами, которые, судя по всему, кроме горского наречия, ничего более не понимают?
- Нам высе равно, кито ты, - заговорил вдруг один из бородачей, ужасно коверкая русский: - Ты - гост. Сыпи, атдихай. Зыдэс я хазаин - Советы нэт. Ми тэбэ никому не отдат...
Себастьян поправлялся медленно. Почти месяц он лежал на топчане, пребывая в плену глиняных лубков и жесткого корсета из ивовых прутьев. Женщина - звали ее Абише - ухаживала за больным с ловкостью заправской медсестры: вовремя подсовывала под него узкий жестяной таз, а когда возникала необходимость, беззастенчиво мыла несчастного, не обращая внимания на его смущение.
За это время Себастьян, обладавший выраженной склонностью к постижению тайн чуждой речи, научился понимать язык горцев и произносить нехитрые фразы, необходимые в общении. Мужчины целыми днями спали, играли в кости и ели - с питанием проблем не было. Иногда они на несколько дней отлучались и возвращались обратно, пригоняя украденных в долине овец. Из их разговоров Себастьян понял, что родственный клан Мушаевых - отец, мать и четверо сыновей, - скрывается от властей и поэтому ведет уединенный образ жизни. Впрочем, четвертый сын ни от кого не скрывался - он сучил ножками в плетеной из прутьев люльке и жизнерадостно пускал пузыри. Ему были абсолютно безразличны проблемы взрослых - даже на свое имя и будущее предназначение он никак не реагировал:
"Саид - ты настоящий джигит! Смотри, отец кладет тебе в люльку кинжал - расти мужчиной!" Холодная сталь колола нежные ручки ребенка, он недовольно кряхтел, но не орал - действительно, мужчина... Еще Себастьян узнал, что на многие десятки километров вокруг нет ни единой живой души - высокогорная пустыня была надежным укрытием для горских изгоев.
Хозяева ни о чем не спрашивали больного гостя. Один раз сказал кто такой, - этого вполне достаточно. Как-то раз глава семьи принес двенадцатикратный бинокль и отдал его Себастьяну, сообщив, что обнаружил его неподалеку от места падения самолета. Затем спросил разрешения взять из обломков самолета какие-то железяки для домашней надобности. Себастьян страшно напрягся, сказал, что дарит самолет хозяевам - но не весь, а то, что рассыпалось по склону. Остов, вмерзший в снег, трогать не надо - заминировано. Что такое заминировано? Граната - знаешь? Да. Вот - очень много гранат в одном месте, а проводок от них торчит так, что любой может зацепиться и взорваться. Как только он поправится, сразу же разминирует остов, и можно будет забирать... Мушаев-старший долго и внимательно смотрел на немца, затем хитро улыбнулся и сказал по-горски:
- Ты - настоящий волк. - Вопросов он больше не задавал - гордость не позволила. И бинокль никто из горцев себе не взял - у них и без того было прекрасное зрение, не нуждающееся в услугах каких-то глупых стекол...
Как только Себастьян окреп и убедился, что кости благополучно срослись, он отблагодарил хозяев по полной мерке. В одну ненастную ночь он зарезал всех обитателей пещеры - и женщину тоже, - оставив в живых лишь ребенка. Ребенок ничего не понимал, а потому не представлял опасности. Поступил так Себастьян вовсе не потому, что был изощренным садистом или патологическим убийцей. Просто он искренне любил своего дядю, заменившего ему отца, и свято почитал его волю.
- Если со мной что-нибудь случится, уничтожь эти бумаги, сынок, так сказал дядя с полгода назад, в один из тихих вечеров, когда они с племянником коротали время за кружкой пива у камина. - Уничтожь все, что так или иначе связано с этим проектом... Ты понимаешь? Сантиментам здесь не место. Потому что это страшное оружие, и если оно попадет в руки проходимцев последствия будут ужасающими...
Будучи правой рукой Вольфгаузена, молодой диверсант прекрасно знал, о чем идет речь. Семья абреков Мушаевых ни в коей мере не была виновата в том, что члены ее стали свидетелями авиакатастрофы и таким образом прикоснулись к страшной тайне. Они были славными людьми и хорошо отнеслись к гостю Себастьян в долгу не остался. Он похоронил тела убитых в соответствии с мусульманским обрядом, - накануне диверсант попросил Абише подробно рассказать порядок его отправления (бедная женщина даже в самых смелых фантазиях не могла предположить, для чего гость интересуется самыми незначительными деталями ритуала), - на это ушел целый день, поскольку снег возле пещеры имел плотность льда и очень плохо поддавался обработке. На следующее утро диверсант взял люльку с маленьким Саидом, замотал ребенка в бурку и отнес на высокогорное пастбище, располагавшееся гораздо ниже пещеры абреков. Было еще одно пастбище, которое находилось гораздо ближе к пещере, но там жили одни мужики и две старые бабки. А на этом - дальнем - три молодые женщины. Младенцу нужна молодая женщина, она может заменить ему мать... Путешествие заняло почти весь день поздним вечером диверсант кусочком угля написал по-русски на распашонке ребенка "Саид", поставил люльку у ворот крайней сакли и стремительно удрал - откуда-то приперлись любопытные здоровенные псы и захотели с ним познакомиться.