— Нет, в эти игры с родителями играй сама. Не хватало действительно довести их до инфаркта с инсультом такими шутками! — твердо произнес юноша.
— Ладно! — примирительно произнесла Беатриче. — Рассказывай свой анекдот психотерапевтический!
— Хорошо, — начал рассказывать Анатолий:
Встречаются два друга. Один другого спрашивает:
— Куда ты идешь?
— К врачу!
— Зачем?
— У меня энурез! Мне так стыдно и неудобно!
— Ну удачи!
Через неделю они встречаются снова. Первый спрашивает:
— Ну что? Вылечил свой энурез? Ты такой довольный!
— Нет! Но теперь я им горжусь!
— Ха-ха-ха! — рассмеялась девушка, а потом стала серьезной: — Ты что же, предлагаешь мне гордиться тем, что произошло тогда в Италии?
— Я ничего не могу тебе предложить, пока не узнаю, что там на самом деле произошло, — развел руками ее арендодатель, — но я не настаиваю. Если ты не готова, давай отложим этот разговор.
— И я буду портить свое здоровье этими токсичными воспоминаниями? Так ты заботишься обо мне? — нашла к чему придраться Беатриче.
— Вот у тебя характер, — вздохнул Анатолий, — правду говорят, что настоящая женщина из ничего способна: сшить платье, приготовить салат и устроить скандал! Всегда найдешь к чему придраться!
— Ты сам виноват! — тут же заявила девушка.
— Это почему? — удивился юноша.
— Ты слишком добр ко мне, терпишь меня и мои выходки. Ты своим терпением приручил меня к себе. Теперь я твой крест. Вот и неси его.
— Вроде бы такие кресты люди сами на себя берут, — улыбнулся такому нахальству Анатолий.
— А я решила лично тебя удостоить такой чести и его на тебя возложить. Или покласть? — лукаво улыбнулась Беатриче. — Или ты не хочешь? А как ты собственно хотел? Хочешь заняться сексом со мной, так заслужи это. Тем более, что на твоей шее я уже сидела тогда, в спортзале.
— Не знаю уже, по силам ли мне такая ноша, — рассмеялся ее собеседник. Беатриче стала серьезной. Лицо ее отражало лишь тень глубокой печали:
— Это я прикалываюсь, Толя, потому что не знаю как начать этот рассказ. Для девушки о таком вспоминать очень болезненно и неприятно. Но я приняла решение и… всё тебе расскажу. Только пообещай, что никому не передашь. Например, Лёне. Даже Софа толком ничего не знает.
— Обещаю, да мне и некому рассказывать. Не бойся.
— Я не этого боюсь.
— А чего?
— Того, что после моего рассказа ты изменишь свое отношение ко мне. А бы этого не хотела. Мне с тобой так спокойно и хорошо, как давно уже не было даже рядом с членами моей семьи.
— Знаешь, Бетти, — улыбнулся Анатолий, — после всего того, что ты мне уже устроила и сказала, не думаю, что смогу относиться к тебе хуже, чем сейчас.
— Хорошо. Пусть будет, что будет! — и девушка начала свой рассказ.
РЕСПУБЛИКА ИТАЛИЯ. РИМ. ПОЛГОДА НАЗАД
— Говорю тебе, Бетти, он такой милый, просто душка! — Лаура рассказывала кузине о своем ухажере. Они сидели на большой кровати в роскошной римской квартире родителей Беатриче. К слову сказать, сама Лаура — дочерью сестры ее отца.
Лаура — племянница папы Беатриче, по линии мамы. Ее отец был итальянцем. Он принадлежал к одному обедневшему дворянскому итальянскому роду, чем невероятно гордился. Хотя на самом деле, был обыкновенным голодранцем. Тем не менее, социальное положение ему не мешало обладать жгучей итальянской внешностью, которая неотразимо воздействовала на женские сердца.
С сестрой отца Беатриче он познакомился в год, когда — по делам фирмы — приехал работать в постперестроечную Россию. Не ясно, что на него произвело большее впечатление — сама девушка, или богатство ее брата — но он стал ее так плотно окучивать, что результаты этой страсти скоро стали весьма заметными. И привели в конце концов, к рождению дочери Лауры.
Узнав, что жить на богатства жены не придется, а нужно будет и дальше работать, итальянский мачо испарился обратно на свою историческую родину. Но был там найден людьми брата. После чего ему ласковым вразумительным словом, носком и каблуком подбитого кожей яка ботинка, доходчиво объяснили, что с девушками так себе вести нельзя. Он с готовностью, целыми, не переломанными пальцами правой руки — левой повезло меньше — подписал признание Лауры своей дочерью и передаче ей дворянского титула. После чего его выбросили на все четыре стороны. А точнее — в Тибр. С настоятельным убеждением — забыть о существовании: как самой Лауры, так и ее матери. Тем не менее Лаура — с тех самых пор — стала носить титул графини.