Вечером у костра, когда Игнат стал кормить собак, из кустов показался Шарик. Как ни в чем не бывало подошел и уставился на Игната, словно спрашивал: «Где же моя порция?»
Игнат оставил его в собачьей своре.
А когда брали тигра, Шарик первым бросился по следу, первым настиг зверя. И с тех пор каждый раз так. Будто мстит за первую неудачу.
Игнат воткнул палку в снег, притормозил и стал спускаться вниз с косогора.
Под кольцом охотничьей лыжной палки вставлен кривой кабаний клык. Если лыжник едет с горы и чуть поворачивает палку, погруженную в снег, то изогнутый клык служит ему, как руль служит лодке: если острие клыка развернуть вправо, носки лыж пойдут вправо; если развернуть клык влево — лыжи пойдут влево.
Вася налег на палку и понесся за отцом.
Летит вниз — дух захватывает, только ветки мелькают. За Васей дядя Коля и дядя Макар съехали. Теперь наверх лезть надо, на другой склон.
Сняли охотники лыжи, перевернули пятками вперед и снова надели. Шкурка, которой подбита лыжа, теперь направлена ворсом назад.
Пошли вверх по склону. Склон все круче, но лыжи обратно не скользят, ворсом в снег упираются. Идти легко.
Справа и слева от охотников — узоры звериных следов.
По заснеженному косогору в молодом осиннике — отпечатки зайчиных лап. Сюда, будто в столовую, приходят зайцы глодать кору.
В стороне под кустами аккуратные маленькие крестики. Это следы рябчиков.
Длинной прямой цепочкой протянулись сдвоенные следы. Расстояние между ними около метра. Это бежал соболь. Он никогда не идет шагом, всегда скачет, коготок в коготок ставя задние лапы в след передних.
А погода все хмурится и хмурится.
Снег пошел. Мелкие снежинки тихо падают с серого скучного неба.
Крутятся легкие снежинки, опускаются на отпечатки звериных лап. Хочет тайга все следы закрыть белым покрывалом. Мешает она охотникам. Будто заступается за тигров, которых мало и будет на одного меньше, если его след попадет на глаза людям.
Макар на ходу сунул руку в сугроб и выдернул зеленый пучок.
— Самые кабаньи места, — говорит он.
Вася тоже выдернул зеленый суставчатый побег.
В школе Анна Александровна говорила, что в далекую палеозойскую эру, более двухсот миллионов лет назад, были хвощи величиной с дерево. Их современники, ящеры-стегоцефалы, давным-давно вымерли, а хвощи выжили. Растут себе, будто самая обычная трава.
Корневища хвоща тянутся под землей во всех направлениях. Кабан находит их, разрывая землю своим пятачком. Орехи зимой достать трудно, желуди тоже трудно; хвощ самая удобная пища. Где хвощ, там и кабаны.
— Давайте-ка для табора место присматривать, — говорит Игнат. — Чего нам в такую погоду снег месить?
Для ночлега — первое дело дрова найти и выбрать место, где палатку растянуть.
— Вон лесина хорошая, — указывает Вася на большую сухую лиственницу.
Белый гладкий ствол, исчерченный длинными продольными трещинами, мертво торчит среди деревьев.
— Вали ее, — говорит Игнат. — Надью сделаем.
— А может, палатку ставить будем? — спрашивает Макар. — Снег идет. Зачем под открытым небом спать? Засыплет.
Все поднимают головы, глядя на тихо летящие хлопья. Вася даже рот открывает — ловит те, какие побольше.
— Я думаю, кончится снегопад к ночи и без палатки обойдемся, — говорит Игнат. — Давайте Макар да Николай надью налаживайте, а мы с Васей на охоту пойдем: надо к ужину чушку добыть, а то сегодня срок охоты на кабанов кончается.
Не успел отец договорить, Вася зашагал в лес. Не станут же братья со старшим спорить, кому что делать… Игнат бригадир. Как сказал, так и будет.
Макар и Николай достали топоры из-за поясов.
Тук-тук-тук… — застучали они вперебой.
Лиственница сухая-сухая, твердая как кость! Рубить трудно, зато такое дерево сразу не сгорит — его хватит на всю ночь!
Отошли Игнат с Васей совсем недалеко и вдруг увидели кабанье гнездо — гайно.
Между старыми деревьями площадка, устланная сухой хвоей и опавшими листьями. В середине углубление — лежка.
Вася снял лыжи, ступил на мягкое дно кабаньего гнезда, попрыгал немного.
— Мягко, пап.
— Конечно, мягко. У нас, поди, Макар с Николаем лучше не сделают!
А Николай с Макаром ночлег ладят. Расчистили снег, одно бревно на площадку принесли и конец его положили в развилок между двумя растущими рядом деревьями. Другой конец зажали между кольями, вбитыми в утоптанный снег. Второе бревно укрепили над первым. Да не вплотную, а так, чтоб оно вроде бы провисло над нижним.