Как всегда, Манштейн не добился своего на встрече с Гитлером с глазу на глаз, и он получил короткий ответ, что две дивизии просто были недоступны и что Манштейну придётся обходиться тем, что у него имелось. И после такого поверхностного ответа Гитлер снова задал Манштейну вопрос о наступлении на Курск. Согласно отчётам о совещании Манштейн бормотал больше, чем отвечал, и Гитлер обратился к остальным.
Кейтель голосовал за удар. Йодль настаивал, что это было рискованно. Цейтцлер чувствовал, что Гитлер хочет атаковать, и он отдал свой голос за то, чтобы пустить танки в наступление. Клюге согласился с Гитлером и Цейтцлером.
Модель проголосовал против наступления на Курск в своём письме, так что Гудериан оставался единственным присутствовавшим, кто проголосовал против операции «Цитадель». Он сказал Гитлеру, что атака будет бессмысленной и что немецкая армия испытала бы «серьёзные потери тяжёлых танков, которые потом не удастся восполнить…» В своих мемуарах Гудериан пишет, что только он и Альберт Шпеер были «категорически против» «Цитадели». Но большая часть офицеров поддержала наступление.
Но Гитлер ещё не огласил точную дату. Была серьёзная проблема в том, чтобы собрать танки для операции — их критически не хватало. Гитлер, как известно, был зачарован числами и новыми технологиями. Задолго до Курской битвы он возлагал большие надежды на новый противотанковый снаряд с кумулятивным зарядом, который использовал эффект струи Монро, концентрируя взрывную энергию снаряда в одной точке, за счёт чего он мог пробивать толстую броню. Это было чем-то вроде американской базуки, и Гитлер считал, что это даст немецким пехотинцам и лёгкой технике мощное оружие против русских танков. К несчастью для тех, кто рассчитывал на высокую эффективность этих снарядов, их ожидания не оправдались. Те, кто знал Гитлера, узнавали симптомы. Он хотел технологического преимущества в новых танках, новые танки, говорил он, могут помочь наступлению на Курск и разгрому русских.
Постоянное вмешательство Гитлера в конструирование оружейных систем было занозой в боку немецких производственных штабов и армейских командиров. Вместо того чтобы оставлять эту работу настоящим экспертам, Гитлер пренебрегал советами своих инженеров и техников, а сам задавал в общих чертах, какие танки и орудия необходимо было производить.
Это негативно влияло на положение дел, в том числе на планы Гитлера в отношении Курска — это было одной из важнейших причин задержки начала битвы. Всё, что он мог выиграть, увеличивая количество танков в своих войсках, не шло ни в какое сравнение с тем подарком, который он сделал Жукову, дав русским два месяца на увеличение их сил. (Русские накапливали в среднем по две тысячи средних и тяжёлых танков каждый месяц; становится ясным, насколько значительными были задержки в плане укрепления советской защиты на Курской дуге.)
В последних месяцах 1942 года немецкие заводы производили по сотне танков PzKpfW IV в месяц. Производство этого танка наращивало обороты, но от этого было ничуть не лучше, потому что PzKpfW IV был очень плох в бою. За исключением огневой мощи, последняя версия PzKpfW IV была хуже в плане управления, манёвренности, надёжности, защиты и скорости по сравнению с русским Т-34.
Новые танки, конечно, были важнейшим приоритетом в немецкой армии, но проблемы руководства, споры по поводу конструирования и постоянное вмешательство Гитлера даже в самые незначительные детали конструкций, модификаций, испытаний и изготовления — всё это тормозило производство. Наиболее огорчительным для его генералов было то, что Гитлер настаивал на том, чтобы множество инженеров проводило бы время за конструированием супероружия, на котором он был помешан.
Гитлер был увлечён идеями о строительстве сверхтяжёлых танков и приказал срочно начать разработку стотонных танков. Что удручало его командиров, так это то, что его бешеная поддержка танков могла исчезнуть в любой момент под каким-нибудь неожиданным влиянием, таким, какое армия испытала в 1942-м.
Тем временем группа ключевых артиллерийских офицеров заручилась поддержкой Гитлера и убедила его, что самоходные установки — артиллерийские орудия, установленные на корпус танка (но без сложного механизма башни), — были лучше, чем стандартный танк. Гитлер лично взялся за их производство. Он приказал нескольким заводам переключиться с танков на самоходки. В то же время, осознавая и необходимость танков, он выпустил приказ, требовавший поднять производство танков до шестисот единиц в месяц.