Честно говоря, до сих пор об ОМОНе были у меня представления абстрактные, но я как-то сразу заподозрил, что дело с ними не чисто. А потом попалась мне статейка в газете, там исповедь одного омоновца по фамилии Котельников, я даже выписал для себя кой-какие его откровения. Вплоть до деталей быта.
"Служить пошел добровольно, сразу после армии... - рассказывает он, и далее: - Выдали экипировку, как у всех: пистолет, автомат, укороченный, два бронежилета - легкий и тяжелый, сферу, пластиковый шлем и каску армейскую. Кроме того полагается пластиковый щит, знаменитая резиновая палка, тулуп и валенки..." И тут же сержант Владимир Котельников поясняет: "Мы не совсем обычная милиция. Мы - ОМОН, отряд особого назначения, то есть. Профессионалы. Специалисты высокого класса... Мы выручаем всех..."
Так кого же выручают "специалисты высокого класса?"
"На Красной площади еще стоим, депутатов оберегаем во время сессий и съездов..."
Как они оберегали депутатов во время Российского съезда в марте, мы уже знаем.
"Я раньше политикой очень интересовался. Теперь перестал. Устал и надоело. Те правы, эти нет. Потом выясняется - все наоборот... Кстати, сколько ни смотрю на демонстрантов, столько убеждаюсь: пока все это ерунда, наиграно. Сплошь амбиции. Рабочих настоящих пока нет. Вот когда они все выйдут..."
Вот это уже серьезно. Ибо интеллигенцию, по всей видимости, он просто презирает. А вот когда вышли рабочие, ну хотя бы в Вильнюсе или Риге, такие ребята и начали стрелять.
Да и наш герой что-то предчувствует. Он говорит: "В последнее время, особенно после событий с участием Рижского ОМОНа, мы стали вроде пугала для демократии. Головорезы, мол..." Оправдания же его такие: "Но прежде, чем нас судить, нужно понять - мы люди долга, живущие по приказу. Такие есть везде, во всем мире, и они нужны. Но поскольку любые приказы отдаются "сверху", наверное, сначала нужно там определиться, что к чему. Я лично готов действовать в любой ситуации. Но по закону".
Что означают наши законы, известно. А вот ссылка на "верхи" - это уже опасно. Наверху может оказаться и фанатик, и тогда по их приказу (а это далеко не то же, что закон) Владимир Котельников, человек долга, выполнит этот самый долг. Ну, захватит Вильнюсский телецентр или Дом печати в Риге... Кому-то, возможно, такие люди и нужны.
Горбачеву, скажем, Рубиксу...
Но кто же снимет ответственность лично с Котельникова? Ведь он уверенно говорит: из ОМОНа я не уйду. Но если так, то может он ступить на путь преступный, и это уже в некотором роде фашизм...
Некогда Маршак написал стихи про немецкого фашиста, там такие строки (цитирую по памяти): "Для чего фашисту голова? Чтоб носить стальную каску или газовую маску и не думать ничего, фюрер мыслит за него..."
В одном ошибается Котельников, что "такие" есть во всем мире. И не такие, и не во всем.
Убийцы-то есть, и правда, но узаконенные и безнаказанные, да на зарплате у государства... нет!
В газете "Балтийское время" опубликовано письмо писателей, проживающих сейчас в Дубулты, - Сильвы Капутикян, П. Катаева, В. Оскоцкого, Г. Поженяна, Г. Садовникова... Я тоже подписал это письмо.
Там есть такие строки: "Мы убеждены в том, что противозаконные действия "черных беретов" в Риге являют собой репетицию фронтального наступления реакции на конституци-онные права граждан. Не стал ли Дом печати испытательным полигоном вооруженного подавления свободы слова в масштабах страны?"
Теперь мы знаем ответ: да, стал.
Мариша как-то заметила: живем по старым законам, все так, будто ничего вокруг не происходит... беспокоимся о закуске к Рождеству, спорим о моде, а крыша над головой вот-вот рухнет... И я понимаю, что каждый об этом помнит, но все равно и не помнит... Ведь если жить и думать только об этом, можно сойти с ума!
Зима на диво тепла и бесснежна. Был небольшой снежок, но его растопило на пляже, и лишь там, где ступали люди, снег чуть поплотней, остался, так и выделяются на желтом песке белыми яркими пятнами чьи-то следы. А может, и мои собственные, народу тут, и правда, гуляет немного.
Друзья сообщают, санатории совершенно пусты, человек по десять или пятнадцать, или - до полусотни. Но это даже много...
Мой маршрут - до Майори и Дзинтари, где стынут легкие палаточки фотографов, которые, кажется, никогда не меняются. И красные трафареты с названием Юрмалы, воткнутые у кромки воды, на фоне которых люди снимаются, те же самые, только годы - каждый новый год ставится по-разному.
Нынешний - 91.
Странный год. Он только начался, а дня не проходит, чтобы было тут спокойно.
- Вы слышали, в столицы некоторых республик ввели десантников... И в Ригу ввели, и в Вильнюс...
- Зачем же? Мало тут войск?
- Значит, нужно больше!
- Зачем?
- Скоро увидим... Где увидим, в Риге? В Вильнюсе?
Странный год... Странное начало. Даже чайки на пляже кричат необычно, как-то нервно.
Каждый год, что бы ни случилось, я прихожу к этим пляжным фотографам, которые уже знают меня в лицо, и прошу меня запечатлеть. Вроде бы цветной кусок картона, а ощущаешь себя во времени. А не на отшибе.
Я прихожу и говорю, снимите меня, говорю, на фоне красной яхты, но так, чтобы видно было море... И год чтобы был виден!
Еще не так давно работал тут старик, занятный чудодей такой, с юмором. В семьдесят восьмом году мы приехали в июле, жена была на седьмом месяце беременности, живот, как мы ни скрывали, торчал, и старик всунул в руки жене огромный якорь: так держи! По замыслу, он должен был закрыть живот, но все равно не закрыл, а на фото все видно. Красная яхта, море, чайки, и жена с огромным якорем, который она послушно держит перед огромным же животом.
А еще была у старика привычка в момент спуска затвора левой рукой подбрасывать в воздух крошки, чтобы чайки тоже были твоим фоном.
Молодые фотографы так не делают, им все равно, будут у тебя на снимке чайки или не будут.
Вот и о старике надо написать.
О ежиках, о лебедях, о чайках и о старике.
ОТЧЕГО КРИЧАТ ПТИЦЫ
Начали они все-таки с Вильнюса. Столкновение с танками, убитые и раненые, военные захватили телевидение.