Цепочка статусных огоньков внутри его шлема моргнула красным.
– Хорошо, – сказал Джон. – Капитан Аскот не заблуждалась насчет работы на пределе, так что до выхода из люка дыхалки не используйте. Пригодится каждая секунда сбереженного воздуха.
Сигнальные лампы на переборке десантного отсека сменили цвет с красного на янтарный, и по коммуникационной сети «Звездной ночи» прозвучал четкий голос Аскот:
– Одна минута до маневра.
Джон и другие лидеры отрядов встали плечом к плечу перед люком. Их подопечные выстроились позади колоннами, держась за прыжковые ранцы стоящих спереди. Никакие физические улучшения и множители механической прочности «Мьёльниров» не помогут им выдержать бешеное ускорение при пертурбационном маневре корабля. Впрочем, этого и не ожидалось. Джон лишь хотел, чтобы члены каждого отряда держались друг друга и были готовы к любой неожиданности.
Замигали сигнальные лампы.
– Тридцать секунд, – объявила Аскот.
– Режим радиомолчания, – скомандовал Джон.
Едва он озвучил приказ, как бортовой компьютер его «Мьёльнира» отключил все внешние коммуникации. Это была реакция не на слова, а на намерение их сказать, считанное из мозга при помощи нейронного передатчика, вживленного в основание черепа. Интерфейс позволял управлять полутонной силовой броней с той же непринужденностью, что и собственным телом, а также отслеживать Спартанцев одной силой мысли. Впрочем, даже за несколько месяцев Джон не привык к нему и временами тревожился, особенно когда перекрестие прицела или показатели статуса возникали на головном дисплее прежде, чем он вызывал их сознательно.
Сигнальные лампы вспыхнули зеленым – «Звездная ночь» приступила к маневру. Теперь руководство миссией перешло к Джону, хотя в данный момент это различие было несущественным. Следующие несколько секунд судьбы Спартанцев будут определяться законами классической механики, и он не сможет отменить выброску, даже если бы захотел.
Вес Джона сместился вниз и назад. Лампы перестали мигать, люк разделился по центру и втянулся в корпус, образовав выход площадью четыре квадратных метра. Давление в отсеке не сброшено, так что декомпрессия усилит их ускорение.
Почувствовав рывок уходящего воздуха, Спартанец прыгнул.
Джон сразу увидел пять белых игл, ярко сияющих на фоне бурого полумесяца Неферопа, примерно там, где он ожидал отыскать реактивные хвосты ковенантских кораблей. На него навалилась вся мощь тридцати g ускорения в промежуточном полете. Даже со сжатым до защитных уровней гидростатическим гелем внутри «Мьёльнира» его поле зрения сузилось, грудь заболела, а кровь ушла в заднюю часть тела.
Несколько мгновений сияющие хвосты инопланетного выхлопа сохраняли неподвижность в середине его смотрового щитка, но по мере приближения становились длиннее и толще. Устройство слежения на головном дисплее показало трех остальных Спартанцев Синего отряда. Они выстроились позади него волнообразной колонной, стараясь держаться крепче за прыжковые ранцы находящихся впереди, но по-прежнему оставались вместе после начального периода бешеного ускорения. Золотой и Зеленый отряды были уже за пределами радиуса действия устройства слежения, поэтому Джон мог только надеяться, что их выброска прошла так же хорошо, как и у Синих.
Затем реактивные струи вместе с бурым горизонтом Неферопа поползли по лицевому щитку Джона, и он понял, что начал вращаться. Центр тяжести сместился, когда Спартанцы позади него наконец уступили мельчайшей разнице в векторах полета и отпустили друг друга. Вращение ускорилось, и звезды понеслись по щитку головокружительными пятнами. Сверившись с головным дисплеем, Джон заметил, что Синий отряд расходится по длинной кривой дуге.
Это было не важно. Штурмовой отряд изначально намеревался подобраться к цели в рассредоточенном порядке, поскольку плотную группу обнаружить легче, чем одиночек, рассеянных на несколько километров в пространстве. Джону оставалось держать себя в руках и продолжать движение к звездолету Ковенанта.
Едва мысль оформилась в голове, как появилась маршрутная метка, тотчас заскользившая по краям лицевого щитка. Он сосредоточился на ней и ощутил головокружение.
Мысли исчезли.
С прыжка из десантного отсека миновало семь секунд, а Джон еще не включил дыхательный аппарат. Уровень содержания углекислого газа нарастал.
На дисплее вспыхнула иконка дыхательного аппарата, и головокружение исчезло, когда в бронекостюм поступил свежий воздух. У Джона будто открылось второе дыхание. Пусть то обстоятельство, что броня словно предугадывала его мысли, и казалось жутким, это свойство избавляло от необходимости управлять системами костюма, когда на первом плане более важные дела.