— Давай сделаем это вместе, — продолжала она, с надеждой в голосе. — Я знаю, что у тебя есть много интересных идей. И даже если они не идеальны, это нормально. Главное — начать.
— Я никогда не думал, что мне понадобятся чьи-то слова поддержки, — произнёс он, не в силах скрыть улыбку, которая начала пробиваться сквозь мрак его мыслей. — Но ты, кажется, знаешь, как это делать.
— Я просто искренне верю в тебя, Артем, — сказала она, крепко обняв его. — Мы вместе пройдём этот путь, и я не отпущу тебя.
Артем почувствовал, как его сердце начинает биться быстрее. Он никогда не думал, что будет так открыт с кем-то, но Анна, с её заботой и терпением, пробуждала в нём желание измениться. Он не знал, что его ждет впереди, но в её глазах он видел надежду.
— Спасибо, — произнёс он, чувствуя, как его собственные терзания начинают ослабевать. — Я не знаю, что бы я делал без тебя.
— Не думай об этом, — улыбнулась она, и в её голосе звучала уверенность. — Важно, что ты здесь, и это первый шаг к восстановлению.
Словно получив заряд энергии, Артем почувствовал, как его мысли начинают собираться в единую картину. Он не знал, что впереди, но с Анной рядом он был готов пройти через любые испытания. Внутри него начало расти желание вернуться к жизни, к тому, что когда-то приносило ему радость.
Светлые мысли заполняли его голову, и, возможно, это было лишь началом нового пути, полного изменений, которые он так отчаянно искал.
Глава 20. Дневник матери
Анна сидела на полу своей маленькой спальни, освещённой мягким светом лампы, отбрасывающей тёплые отблески на стены. На её коленях лежала старая тетрадь — дневник матери, найденный в одном из забытых ящиков. Она не знала, что её побудило открыть его именно сегодня, но, почувствовав непреодолимое желание прикоснуться к прошлому, Анна медленно перелистала страницы. Взгляд скользил по аккуратным строчкам, написанным знакомым, но давно забытого почерком. Каждое слово, словно оживая, окутывало её ощущением уюта и боли одновременно.
Мать Анны всегда была закрытым человеком. Она редко делилась своими переживаниями, предпочитая держать всё внутри, под защитным панцирем спокойствия и уравновешенности. Поэтому этот дневник, полный откровений и мыслей, которых Анна никогда не слышала, оказался настоящим открытием.
На одной из страниц — простое приветствие, в котором мать обращалась к себе самой, будто пытаясь собраться с мыслями перед тем, как доверить бумаге то, что давно гнездилось в её душе. Анна медленно провела пальцами по старым записям, чувствуя неровные линии подушечками, и начала читать.
5 января 1999 года
Сегодня снова почувствовала этот пустой, обжигающий холод внутри. Почему я не могу найти себе места? Казалось бы, у меня есть всё: дом, семья, работа. Но почему каждый день приносит лишь тревогу и страх перед будущим? Иногда я задаюсь вопросом, а есть ли во всём этом смысл? Есть ли у меня силы двигаться дальше? Каждый вечер я устаю не от дел, а от этих мыслей, которые роятся, не давая мне покоя.
Анна почувствовала, как её сердце сжалось. Она видела отражение этих слов в своей собственной жизни. Как часто она сама сидела, свернувшись в кресле, чувствуя тот же непонятный холод, пытаясь разобраться в собственных эмоциях? Сколько раз она чувствовала, что её тревоги разрастаются, превращаясь в нечто, что невозможно контролировать? Её глаза пробежали по страницам, и она увидела себя в каждом из этих слов, словно они были написаны не много лет назад её матерью, а самой Анной в недавнем прошлом.
Она продолжила читать, и с каждой новой записью перед ней раскрывалась история боли и внутренней борьбы, о которой она даже не подозревала.
7 мая 2001 года
Анна сегодня снова плакала. Её слёзы — как мой собственный крик, от которого я так стараюсь убежать. Она думает, что я не вижу её боли, но это не так. Я замечаю всё, но боюсь подойти. Как можно утешить, если сама не можешь найти утешение? Как объяснить, что жизнь не такая, как кажется? Что порой она ломает нас, и от нас зависит, сможем ли мы снова собрать себя по кусочкам? Я хочу защитить её, уберечь от боли, но чувствую себя бессильной. Она видит это. Сколько раз я пыталась объяснить ей, что путь к счастью не прост? Но каждый раз натыкаюсь на её недоверие. И как я могу её винить?
Анна закрыла глаза, сдерживая слёзы. Мать видела её страдания, её попытки найти себя в мире, который всегда казался слишком чужим и неприветливым. Почему же она никогда не говорила об этом? Не делилась? Всё, что Анна помнила, — это вечные наставления и упрёки, словно мать требовала от неё того, чего сама не могла достичь.
Но за строгими словами скрывалась забота, та самая материнская забота, которой она так отчаянно старалась поделиться.
1 июня 2001 года
Сегодня утром Анна снова закрылась в своей комнате и не вышла до вечера. Я стучалась, звала её, но она молчала. Я слышала её приглушённые рыдания сквозь стену, но не могла зайти. Кажется, между нами возникла невидимая стена. Я чувствую себя беспомощной, не могу её преодолеть. Я боюсь, что если скажу что-то не так, она снова отдалится от меня. Но как поступить иначе, если я не знаю, как помочь?
Каждая запись отзывалась болью в сердце Анны. Её пальцы слегка дрожали, когда она переворачивала следующую страницу. Слова матери, когда-то закрытые в тетради, раскрывались перед ней, как окна в прошлое.
11 июня 2001 года
Я вижу, как Анна стремится доказать что-то. Но что? Кому? Себе? Мне? Миру? Она постоянно старается быть лучше, выше, сильнее. Почему? Почему она не может просто позволить себе быть? Сегодня я сказала ей, что она замечательная такая, какая есть. Но она лишь отмахнулась. Она отвернулась, будто мои слова — это пустой звук. Как я могу её убедить? Сколько нужно времени, чтобы она поверила в себя?
Анна почувствовала, как слёзы навернулись на глаза. Мать видела её стремление доказать, что она чего-то стоит, но Анна никогда не думала, что это могло так глубоко ранить её. Каждое новое предложение вскрывалось, как открытая рана, но одновременно с этим приносило и утешение, что их жизни были настолько переплетены.
2 сентября 2001 года
Сегодня Анна ушла на свою первую репетицию. Она так хотела показать себя, быть лучшей. И я гордилась ею, когда она стояла на сцене, готовая к выступлению. Но когда всё закончилось, она не сказала ни слова. Я видела в её глазах разочарование. Кажется, она снова чувствует себя неудачницей. Я хотела ей сказать, что это нормально — не быть совершенной, что ошибки — это путь к росту. Но она снова замкнулась. Как заставить её понять, что не обязательно быть идеальной?
Эти слова отзывались эхом в душе Анны, перекликаясь с её собственными переживаниями. Ей всегда казалось, что мать ждала от неё невозможного, что её оценивали только по достижениям, но теперь она понимала: мать просто хотела, чтобы она верила в себя. Анна, не в силах больше читать, закрыла дневник, крепко прижав его к груди.
Прошлое и настоящее слились в одно целое. Оказалось, что их страдания были зеркальными. Что её мать, за фасадом строгости, также испытывала ту боль, которую она пыталась скрыть. Анна ощутила, как внутри неё поднялась волна раскаяния. Сколько раз они не находили общего языка? Сколько возможностей понять друг друга было упущено?
Анна вздохнула и посмотрела на дневник, лежащий на её коленях. В этот момент она поняла, что единственный способ преодолеть прошлое — это принять его и начать говорить об этом. Ей нужно было не только простить мать за её молчание, но и простить себя за то, что она так долго не видела её боли.