Глава 21. Решение Артема начать меняться
Ночь выдалась беспокойной. Артем лежал, глядя в потолок, будто тот мог дать ему ответы на все вопросы. Одеяло казалось слишком тяжёлым, словно накрывало его плотным коконом, из которого не было выхода. Он чувствовал, как каждая клеточка тела кричит, требуя свою порцию алкоголя. Но Артем упрямо держался, сжимая зубы и прикусывая губу, чтобы не дать себе сорваться. Где-то глубоко внутри него пульсировало желание — жить иначе, выбраться из этой череды бесконечных самобичеваний и разочарований. Но на пути стояло непроходимое препятствие — он сам.
Когда в окно начали пробиваться первые лучи рассвета, Артем, стиснув кулаки, медленно поднялся с кровати. Его разум был затуманен, как если бы он находился в густом, вязком тумане, который мешал ему двигаться и думать. Голова раскалывалась, тело ломило, и он чувствовал, что не продержится ещё одного дня. Каждая мысль упорно возвращалась к одной-единственной идее: бутылка пива или рюмка водки — это как раз то, что сейчас сможет избавить от боли.
Но он понимал, что не должен поддаваться. Разговор с Анной, её нежный и заботливый взгляд, те слова, что она произнесла накануне: "Ты сильнее этого, Тема. Я верю в тебя." — всё это удерживало его на грани. Эти слова, как тонкая ниточка, тянули его, не давая снова упасть в пропасть.
Артем тяжело вздохнул и, не теряя времени, оделся, наскоро накинув толстовку и спортивные штаны. Он не знал, что делает, не знал, поможет ли ему это как-то, но твёрдо решил: нужно попытаться. Он давно забыл, каково это — бегать, чувствовать прохладный воздух на лице и напряжение мышц. Время, когда он был увлечён спортом, казалось другой жизнью, настолько далёкой, что он уже не верил, что когда-то таким был.
Он открыл входную дверь и, резко вдохнув холодный утренний воздух, на мгновение остановился, чтобы осмотреть густой лес. Кругом царила тишина, нарушаемая лишь пением птиц и лёгким шуршанием листьев на деревьях. Артем сделал глубокий вдох и, сделав первый шаг вперёд, медленно начал бежать. Сначала его движения были неловкими, каждое касание ногами земли отзывалось болью в ступнях и коленях, но он не останавливался.
– Вперёд, – шептал он сам себе, сжимая кулаки так сильно, что ногти впивались в ладони. – Ещё один шаг. И ещё один.
Боль пронзала всё тело, словно он пытался двигаться по раскалённым углям. Пот струился по лицу, стекая каплями на ворот толстовки, дыхание сбивалось, а голова начинала кружиться. Но Артем продолжал бежать, отказываясь останавливаться. Он знал: стоит ему сейчас остановиться — и он никогда больше не выйдет на пробежку. Этот маленький акт преодоления себя был важен, словно первый шаг на пути к свободе.
Когда он, наконец, почти полностью пробежал вдоль озера и вернулся к дому, ноги начали подкашиваться. Артем резко остановился, задыхаясь, словно после марафона, и, опустившись на скамейку, уткнулся лицом в ладони. Всё тело горело, мышцы ныли, и где-то в груди словно кто-то сжал сердце холодной ладонью. "Чёрт, как же это тяжело…" — мысленно выругался он, но в тот же миг вспомнил слова Анны. Эти слова были как якорь, удерживающий его в реальности.
– Терпение, Тема, – повторил он вслух, проговаривая это слово, будто пытаясь закрепить его в своём сознании.
Пробежка, хоть и была короткой и невыносимо тяжёлой, принесла ему нечто большее, чем просто физическую усталость. Она подарила ему ощущение того, что он ещё способен что-то сделать правильно. Пусть это было что-то маленькое, незначительное для других, но для него — это был первый шаг.
Следующие дни напоминали борьбу с самим собой. Артем решительно избегал спиртного, выбросив все оставшиеся бутылки, что нашёл в доме. Но соблазн не оставлял его. Тело буквально выкручивало от жажды, внутри всё горело, а мозг туманило желание выпить. В такие моменты он нежно обнимал Аню и они вместе молча сидели глядя на огонь в камине.
Единственным спасением становилась работа над домом и утренние пробежки. Вставать было тяжело, но Артем всё равно заставлял себя выходить на улицу. Он двигался вперёд, шаг за шагом, даже когда тело протестовало. Сначала пробежки длились всего несколько минут, но с каждым днём Артем чувствовал, как ноги становятся сильнее, дыхание ровнее, а мысли — яснее. Он замечал, как небо над головой начинает медленно светлеть, как рассвет окрашивает всё вокруг нежными розовыми и оранжевыми оттенками. Он начал видеть в этом ритуале нечто большее, чем просто физическое упражнение. Это стало для него своего рода очищением.
Но самым трудным испытанием стал синдром отмены. Тревожность, потливость, головокружения — всё это накатывало внезапно, превращая каждый день в бесконечную пытку. Артем часто просыпался среди ночи, чувствуя, как всё тело дрожит. Ему казалось, что он сходит с ума, что этот ад никогда не закончится. Но он упорно повторял себе: это временно. Боль уйдёт, если он продержится.
Однажды ночью, когда особенно сильно хотелось выпить, Артем, в отчаянии, вышел на улицу и начал бежать, что есть сил. Он не знал, куда направляется, просто позволял ногам нести его вперёд, прочь от этого дома, прочь от соблазна. Он бежал и бежал, пока лёгкие не начали гореть, а ноги не стали подкашиваться. Тогда он остановился и с криком упал на колени, хватаясь руками за землю. Слёзы, которые он так долго сдерживал, брызнули из глаз, и он, закрыв лицо ладонями, зарыдал, не в силах больше сдерживать боль.
Рыдая там, на пустынной лесной тропе, Артем вдруг ощутил нечто новое. Он почувствовал облегчение. Наконец-то выплеснув наружу всё, что копилось внутри, он встал и, глубоко вдохнув прохладный ночной воздух, вернулся домой. Той ночью он впервые за долгое время заснул без мыслей, не пытаясь забыться под действием алкоголя.
Глава 22. Новый виток вдохновения
Первые лучи утреннего солнца медленно разливали свет по комнате, проникая сквозь полупрозрачные шторы и рисуя на стенах мягкие узоры. Артём лежал на кровати, глядя в потолок, и чувствовал, как его разум постепенно проясняется. Тяжесть, что долгое время давила на его грудь, казалось, ослабла. Боль, тревога и отчаяние, которые сопровождали его каждое утро, отступили на второй план. Да, синдром отмены алкоголя всё ещё сказывался на его теле, но в душе у него поселилось нечто новое — проблеск надежды. Он осознал, что впервые за долгое время не чувствует жажды выпить, а вместо этого в его мыслях мелькала другая идея — идея изменений.
Эта неделя была, пожалуй, самой трудной в его жизни. Ломка казалась бесконечной пыткой, которая вытягивала из него последние силы. Он считал минуты и часы, борясь с желанием сорваться, но рядом всегда была Анна. Её заботливые, но настойчивые слова подбадривали его, когда он почти терял контроль. Она была рядом в каждую из тех бессонных ночей, когда его тело трясло, а рассудок был на грани. Когда он, срываясь, кричал, что больше не может это выдержать, Анна просто брала его за руку, не произнося ни слова, но своим присутствием давая понять, что он не один.
Теперь же, когда шторм начал затихать, Артём ощущал, как в его душе что-то меняется. Боль была не такой острой, мысли становились яснее, а взгляд — осмысленнее. Впервые за долгое время он посмотрел на себя в зеркало и не увидел в отражении человека, который вызывает у него отвращение. В его глазах всё ещё была усталость, но там же мелькало и нечто новое — решимость.
Он медленно поднялся с кровати, каждое движение отдавалось в теле легкой ломотой, и пошёл к кухне. Анна уже была там, хлопотала у плиты, обернувшись к нему с лёгкой улыбкой, когда заметила, что он подошёл.
— Доброе утро, — тихо произнесла она, протягивая ему чашку с горячим чаем. — Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, — честно ответил Артём, беря чашку в руки и чувствуя, как тепло медленно разливается по ладоням, передавая телу успокаивающее ощущение. — Кажется, я выжил.