C.K.: Если мать брезгует собственным ребенком, считая, что он её осквернит, даже прикоснувшись к её чашке, то не надо и спрашивать, христианка ли она. Спрашивать приходится уже о том, осталось ли в ней хоть что-то человеческое? Что происходит с людьми, ненавидящими Церковь?
Н.С.: Лежский волок, Раменский Богоявленский приход. Место для странников здесь было удобное. За деревней росли тогда непроходимые леса. Приедут в деревню полицейские власти, странники оставят свои дома и находят приют под зеленым кровом развесистых сосен. Туда не проникнут «антихристовы слуги». Лесная глушь служила и кладбищем для странников, здесь и теперь они хоронят своих мертвецов.
С.К.: Сколько героического пафоса борьбы в жизни этих «религиозных партизан». Как соблазнителен и до ныне этот пафос для многих православных.
Н.С.: Как окаменело сердце многих раскольников, как огрубели они в своём невежестве, сделались неспособными к восприятию семян истины, как закрываются они от лучей солнца — веры Христовой, можно было видеть на беседе в Кондраше. После приведенных из книг данных о неправоте федосеевщины, Константин Зосимов в порыве ожесточения воскликнул: «Если все уйдут в Церковь, я один останусь… He пойду туда». Тяжелое, подавляющее впечатление производят подобные слова.
С.К.: А кому из современных катехизаторов не известно это «тяжелое подавляющее впечатление»?
Н.С.: Надеевских женщин много путает одна раскольница из деревни Терехова по имени Параскева, которая ходит к ним. «Где священник посидит, — делает она наставления, — то место нужно выскрести». Из раскольников деревни Андреевская только одна хорошо читает — Ольга Ивановна Путникова. Разговорчивая с простецами, к нам на беседу она, видимо, явилась с намерением молчать, вела себя скромно, смиренно, высказала только, что жить «в вере» благословили её родители. Рассуждали, не опасный ли путь указан ей родителями? На земле дороже души человеческой нет ни чего, должно оставить все привязанности, забыть все сокровища мира, лишь бы найти правую веру и жить в ней. Чтобы вызвать раскольницу на рассуждения, я сказал ей: «Докажи мне правоту своего упования, и я, заботясь о спасении своей души, перейду в вашу общину». «Переходи», — был ответ.
C.K.: Представить себе на месте этой раскольницы многих православных очень легко. И очень страшно.
H.C.: Я стал говорить притчею. Как же я пойду к тебе в келью, я заблужусь, потому что не кому мне указать дороги. Как буду жить в ней — я задохнусь без воздуха, умру с голода и жажды, ослабею от бессонницы. У вас, разъясняю я, нет священников, которые бы, получив от Христа власть, указали бы верный путь к небу, нет воздуха — Благодати Божией, нет пищи и питья- Животворящего Тела и Крови Христовой. У вас меня совесть замучает за безверие обетованиям Христовым о нерушимости Его Церкви.
C.K.: Николай Николаевич ездил по раскольникам первый год, и не отстал ещё от «метания бисера».
Н.С.: 7 октября в Исакове. Напрасны были оклики вестовщика на зов придти послушать Писания. Все раскольники и даже некоторые православные отвечали отказом. Пошли мы со священником сами в дома раскольников и выслушали от них тот же ответ, причем, пришлось нам познакомиться с той густой умственной тьмой, которая царит среди них. Приходили к филиппанке Евгении. Она держится этой веры, потому что так жили её родители. «А если бы — спрашиваю, — отец и мать у тебя были татары или евреи, осталась бы ты в их вере и пренебрегла бы истиной Христовой?» «Не знаю», — отвечала она. «А как по-твоему, татары и евреи могут получить спасение, оставаясь при своих заблуждениях?» «Я думаю, что могут». «А зачем Христос кровь Свою пролил на кресте?»
С.К.: Ещё раз скажу: семь раз подумайте, прежде чем презентовать православие в качестве веры предков.
H.C.: Николай Флавианов — человек очень смирный и немудрый, но поучать других своей вере любит. Это неотъемлемая черта каждого почти раскольника. Сам ни чего не понимает, и ни когда ни чего не докажет, но поносить «никонианство» — этот, в его устах, бездонный кладезь еретичества, у него потребность.
С.К.: А сколько таких сейчас? Только у современных раскольников вместо никонианства — сергианство.
Н.С.: Житель деревни Лесное Павел Семенов пришел к нам с видом незлобивого агнца, с намерением молчать. «Я — овца, — говорил он льстиво, — рассуждать не буду». «Я тоже овца, — отвечаю ему, — мы будем беседовать по-дружески, истина скорее откроется, если обменяемся взглядами и мыслями».
C.K.: Щас.
H.C.: Шурбовский приход — маленький, вся деревня раскинулась около самой церкви. В полуверсте от православного храма находится раскольпическая молельня. Две силы, светлая и темная, православие и раскол, находятся здесь в столкновении друг с другом. Борьба между ними идет постоянная и упорная. Твердо сопротивляется тьма перед действием света. Едва начинают проникать в неё лучи истинной веры.