Мысли набились подобно сельди в банку. Стоило развернутся и хотя бы отмахнутся от… кто бы там ни был.
Развернутся.
Просто действие.
Ужасные последствия.
Жар в груди. В какой-то момент он даже показался приятным. Пока не начал сжигать грудную клетку. Она полыхала, забивая дыхания и парализуя. Повернутся? Ха. Тут хоть бы сделать вздох.
От заполонившей голову боли подкосились ноги. Мужчина упал на колени. Если до этого еще была шальная мысль закричать, предупредить остальных, то сейчас все сознание заполнило лишь одно желание — по быстрей бы закончилась эта пытка.
— Наверно тебе больно? Безусловно больно.
Холодный голос. Не живой. Почти механический. Такой был у его сержанта, человека прошедшего не одну горячую точку. Да именно такой, рассказывающий тебе шутку, а уже через минуту вбивающий тебя лицом в грязь.
Перед его лицом встал парень. Кажется именно он, да, тот, что был на фотографии. В руке он сжимал небольшой клочок бумаги. Адрес. Их послание.
Резкий рывок. Удар кулаком в лицо пацана. Похоже боль отпускала, вернулась способность двигаться.
— А ты крепкий — но удар так и не достиг цели — Но это не закончится быстро. Не быстро…
Запястье. Не понятно, как парень изловчился пропустить кулак и при этом перехватить запястье, не получив по лицу, но так и было. И хватка была, на удивление, стальная.
— Сейчас я буду спрашивать.
Хруст…
Боль…
Теперь запястье вывернуто сильнее, сильнее любой физической нормы. Слишком сильно, чтобы не почувствовать боли.
Боль. Она снова цветными кругами разошлась перед глазами.
— Итак… где?
Глава 2
Обломки стула выпали из руки. Последняя жертва, считавшая себя охотником, сейчас висела пригвождённой к стене.
— Вот и поговорили…
Ему уделили внимание. Совсем немного, остальное он взял сам.
Ясуо не удивился. Недовольство победами, заинтересованность в умениях. Желание заработать на нем. Как избито жизнью.
Все это ему знакомо. Он мог бы понять. Но "этот" подход к делу. Слишком эффективный, а значит популярный. Множественность бич популярности.
Его семья. Это то, за что он готов был умирать не задумываясь. Подвергать опасности сестер при каждой попытке очередного умника нажиться на нем — такое следовало пресекать строго. И доходчиво.
Взгляд переместился на хрипящего, из-за отбитых внутренностей, человека. Должно быть переносить такой вес на эти деревянные колья — мучительно больно. Зато именно так парню и нужно было. Это наглядно. Это доходчиво. Если кто-то додумался до его семьи, как рычага давления, то сам дойдет и до понимания этого послания.
Парень постарался никого не убить. Была надежда, что у него это действительно получилось. Дело не в законе. Убийство — крайность. Крайности всегда граничат со слабостями. Слабостями и нуждой. "Позволить себе" оставлять врагов в живых — не попытка скрыть слабости. Это способ напомнить об их незначительности.
— Надеюсь этого было достаточно. Пора бы подумать и о сестренках. Надо их забрать. Только найду ключи.
Старый письменный стол. Не нужно было быть гением, чтобы понять, где ему следовало искать.
Аккуратная кучка вещей. Газета, телефон, ключи. Рука потянулась забрать их, взгляд же остановился на мигнувшем ненадолго телефоне.
Сообщение.
Кому бы не пытался дозвонится мужчина, тот его упорно игнорировал. Семь пропущенных. Хотя время… совпадает с моим появлением.
Поддержка? Работодатель? Заказчик?
Кто бы ни был, он был бы заинтересован в успешном завершении дела. Тогда почему не ответил? Почему не захотел помочь?
Это заставило задуматься. Это следовало обдумать тщательнее.
Ключи перекочевали в карман. На периферии стали едва слышны шаги. Все же неизвестный помощник или заказчик решил появится? Хотя нет. Будь это подмога, они бы топали не хуже этих слонов, что сейчас отдыхают в разных помещениях постройки. Тогда кто? Легкие шаги, слишком легкие для мужчины и слишком аккуратные для необученного человека. Догадок было несколько.
Или может мне просто хочется в этом верить. Нужно перестраховаться. Отвлечь внимание и разобраться.
Когда шаги становятся отчетливо слышны, оставшаяся часть мебели летит чуть выше головы гостя.
Значит все же Кин.
Это хорошо и плохо в равной степени.
Но что-то я стал ворчлив. Наверно, долгое отсутствие такой "практики" сказывается. Но не стоит углубляться в себя слишком глубоко. Мой «спаситель» явно начинает переживать сверх меры. Еще понапридумывает себе, успокаивай потом не двоих, а троих. Хотя… итак придется.
— Это ты, Кин?