Глава 4
Алла Леонидовна возвращать мою кровать в коридор отказалась наотрез. Я же узнала, что спорить с этой милой и доброй бабушкой - занятие не только бесполезное, а в принципе невозможное.
- Это мое последнее слово и разговор окончен. - Железным голосом, не терпящем возражений, заявила она.
Я все ж таки попыталась продолжить настаивать на своем. Успела произнести:
- А м...
Бабушка заткнула меня командирским тоном:
- Не спорить со мной! - И тут же добавила более мягко, явно желая меня отвлечь. - Лучше окно открой, а то душно в палате.
На улице шел дождь. Едва я распахнула деревянные рамы, как в палату проник аромат свежести, бывающий только во время дождя.
Я невольно задумалась, как там Денис. Меня столько дней нет, не нашел ли он кого другого?
В дождь нам особенно везет. Прохожие спускаются в переходы, прячась от непогоды. Иные не торопятся возвращаться на улицы, предпочитая переждать в сухости. Это удается не всегда - бывает, дождь зарядит на целый день; но те минут тридцать-сорок, в течении которых люди питают надежду, они становятся очень щедрыми.
Играть приходится во всю силу своих легких: такую плотную толпу не переиграть иначе. Ведь нужно, чтобы музыку слышали в каждом, даже самом отдаленном уголке перехода.
- Маша, о чем задумалась? - Интересуется бабушка.
Ближайший час рассказываю ей про Дениса. Там особо скрывать нечего - с интернатом он никак не связан. Вспоминаю какие-нибудь забавные истории, коих не так уж много.
Как-то мужчина подарил мне цветы. Просто так, сказал, что ему очень музыка понравилась. Красивые сезонные ромашки, которые купил тут же у бабы Клавы. Цветы, правда, пришлось отдать Денису, потому что в интернат приносить нельзя: слишком много вопросов и ненужного внимания это вызовет. Бабушке я этого, конечно, не рассказываю. Денис долго сопротивлялся, ругался, говорил, что он мужик, а не баба, но все-таки согласился.