Вообще, нам с Денисом до последнего везло. Публика нас любит и деньги водились. Даже несмотря на Лизкин сбор в пятьсот рублей каждый день, мне все равно кое-что оставалось. Не много, но на еду или там юбочку из соседнего секонд-хенда хватало.
Несколько дней назад у Дениса сломалась флейта. От заработка пришлось отказаться в пользу нового инструмента, но Лизка и слушать не захотела. В первый вечер пригрозила, что сильно поколотит, если завтра не принесу уже тысячу. Просить у Дениса мне было стыдно, в конце концов, он меня пристроил к себе, благодаря ему у меня есть деньги. Ему всего-то нужен новый инструмент - несколько дней потерпеть без зарплаты. Я Лизке пробовала объяснить, даже обещала отдавать ей все деньги в течение недели - так сказать, компенсация за безденежные дни. Но она не стала слушать.
Они приперлись глубокой ночью. Разговаривать не стали. Впятером быстро связали и ткнули в рот кляп - для надежности, чтобы не кричала. Сначала было больно, потом очень больно. В какой-то момент я отрубилась и очнулась вот только сейчас.
- Как скажешь. Тебе же хуже, - равнодушно бросает врач. - с утра анализы сдашь. Банки у медсестры возьмешь.
Разворачивается, чтобы уйти, и шепчет с иронией в сторону, видимо, надеясь, что я не услышу. Но я слышу:
- Сиротка по фамилии Сироткина, блин.
Ни он первый, ни он последний. Людей частенько удивляет странное совпадение: сиротка по фамилии Сироткина. Хотя на самом деле, никакого совпадения тут нет.
В интернат я попала месячным младенцем. Классическая история, не раз описанная в книгах: "...и нашли они ее под дверьми интерната. Ни записки при ней не было, ни каких-либо вещей, только пеленка, в которую малышка была замотана." Имя и фамилию мне дала нянечка, что нашла меня. Маша Сироткина. Просто, без затей. Что еще нужно брошенному ребенку? Отчество. Еще проще. Петровна, и придумывать не надо: в доме малютки, где я провела первые месяцы жизни, в тот год все получали отчество Петровна или Петрович - в зависимости от пола.
- Сироткина! - орет медсестра со своего поста. - Слышишь ты меня?
Пост от меня в нескольких метрах, и я ее прекрасно слышу. Смотрю на нее и понимаю, что больше орать она не намерена, нужно подойти. Я осторожно, стараясь не дышать, сажусь на кровати, внезапно осознавая, что я в тонкой хлопковой сорочки - такие одноразовые, выдают в больницах. На сорочке чуть ниже ключицы разрез и через него торчит трубка, скрывающаяся в недрах моей плоти. С обратной стороны к трубке прикреплена емкость, судя по весу, с жидкостью. Емкость больно тянет трубку вниз. Я подхватываю синюшной рукой емкость и, придерживая ее возле тела, спускаю с кровати ноги. Стены и пол тут же меняются местами, а потом обратно. Делаю несколько осторожных вдохов, надеясь успокоить головокружение и, когда мне это почти удается, медленно встаю с кровати.
- Сироткина, мне тебя долго ждать? - снова кричит медсестра.
Не отвечая, бреду к столу, стараясь держать емкость так, чтобы не болталась трубка, а то больно. Подхожу и останавливаюсь, заглядываю через ресепшен вниз, на медсестру.
Молодая женщина лет двадцати пяти, волосы заплетены в аккуратную косу, глаза подведены. Макияж еще свежий, значит, только сегодня заступила на смену.
Медсестра чувствует мой взгляд и поднимает голову от бумаг.
- Ты Сироткина? - голос слегка с презрением.
- Я.
- По коридору прямо и налево. Процедурный кабинет. Кровь нужно взять, - и снова утыкается в свои бумаги.
Я оглядываю коридор, пытаясь сообразить, в какую сторону идти. Коридор уходит как налево, так и направо.
- Ты что стоишь? Иди уже, - замечает меня медсестра.
- А в какую сторону?
- Ну ты даешь, - удивляется она. - Туда, конечно, - и машет рукой налево.
Медленно я иду по коридору в указанном направлении, пока не нахожу процедурный кабинет. Рядом никого нет и я стучу.
- Да! - раздается женский голос с той стороны.
Я открываю свободной рукой дверь и заглядываю внутрь.
- Отправили кровь сдать.
- Какая палата? - спрашивает медсестра, подготавливая инструмент.
От вопроса я растерялась. Нет у меня палаты или я о ней не знаю.