Поначалу Сажик догонял мячик, уносил его в сторонку, садился и ждал, когда же тот опять полетит, как птица, и запрыгает, как лягушка. Уносить его от Ани было весело, но бежать за ним вслед было еще веселее. Раза с пятого он, кажется, стал догадываться, что движение этого летучего и прыгучего как-то связано с хозяйкой, а без ее крика и маха рукой он едва живой.
– Какой ты умный, – похвалила его Аня, когда Сажик принес ей мячик, – если бы я была собакой, никогда бы не догадалась.
Метание было для нее таким же нелюбимым предметом физического воспитания, как и лыжи. Мячик падал недалеко, и Сажику хватало для погони четырех приличных скачков. Аня вспомнила злые поучения физрука де Сада, развернула корпус, толкнулась ногой, послала руку вслед за плечом… Мячик почему-то полетел не параллельно, а через забор, хотя и выше, и дальше, чем до этого.
Сажик попрыгал около забора и растерянно посмотрел на хозяйку.
– Пойдем искать? – спросила Аня и пошла за поводком.
Мячик Сажик нашел быстро, тот закатился в канаву между Аниным кирпичным забором и штакетником старухи Рублевой. Когда Сажик натянул поводок и бросился к своей игрушке, в зарослях кустарника прямо по курсу раздался треск, и Аня увидела спину какого-то парня в спортивном костюме. Сажик, забыв о мячике, бросился в погоню, и Ане потребовались значительные усилия, чтобы удержать собачьего тинейджера.
Когда они вернулись домой, синий «Фольксваген-гольф» уже заезжал в гараж.
– Я, кажется, уже видела этого парня около нашего дома. По крайней мере, спортивный костюм красно-синий видела точно.
Аня рассказала мужу о происшествии, но он отнесся к этому довольно спокойно, обещал что-то проверить, выяснить.
– Я думаю, кроме курсов по рекламно-взрывному делу, тебе надо поступить на курсы вождения, – сказал Корнилов за ужином. – В конце концов это твоя машина, подарок твоей подруги, память о ней…
Корнилов после работы ел торопливо, скорее, не ел, а утолял голод. Зная это, Аня даже из рыбы вынимала все косточки, по крайней мере, из первой. Насытившись слегка, муж словно замечал еду и вкушал теперь неторопливо, мог покопаться в рыбе сам. Серьезные разговоры у них было принято откладывать на эту спокойную, светскую часть ужина.
– А как же ты? – спросила Аня осторожно, стараясь не спугнуть радостное предчувствие.
– Я куплю себе другую машину, с мужской внешностью и характером. Сколько можно мне складываться в три… нет, в четыре погибели, влезая за руль. В детстве меня бабушка брала в женскую баню и мыла в тазике, из которого у меня коленки торчали, а я уже все понимал, и мне было очень стыдно. Сколько можно мне ездить в этом маленьком тазике?
– Тазике для бритья, – добавила Аня.
– При чем здесь бритье? – не понял Корнилов.
– Тебе давно пора ездить в шлеме Мамбрина. Ты, кажется, сказал «куплю»?
– Да, у меня хорошие новости. Если бы ты была грозной царицей из древнего мира и правила нами, дикими и кровожадными, ты бы наградила гонца за такую новость, а не казнила лютой смертью.
– Ты говори, говори, – посоветовала ему Аня, – а я посмотрю. Решил продать свою однокомнатную квартиру?
– Еще чего! – возмутился Корнилов. – Во-первых, я планирую в этой квартире создать музей нашей с тобой любви. Все, как положено, с экскурсоводом, картой с лампочками и стрелочками. Мои – синие, а твои – красные. Стрелочки сходятся на карте человеческих отношений, и тут включается видеомагнитофон с эротическим фильмом из жизни влюбленных. В экспозиции должны быть представлены вещи влюбленных. Кстати, голубенький комбинезончик мы там тоже разместим. На твоем восковом чучеле…
– А во-вторых? – перебила его Аня, которая вспомнила о Светлане Перейкиной, и ей стало стыдно за такое легковесное отношение к чужой беде.
– Во-вторых… А! Во-вторых, когда ты выгонишь меня из дома, мне будет куда уйти. Не хочу быть ментом-бомжом.
– Вот это разумно, – согласилась Аня. – А новость?
– Колюсь тебе, как Самсон Далиде…
– Далиле.
– Далиле? Странно, а я думал всегда про французскую певицу. Чем-то на Ольгу Владимировну твою была похожа. Ностальджи, ля-ля-ляля…
– А ты часом не пьян? – спросила жена, обижаясь то ли за Далиду, то ли за Олю.
– Я просто весел и здоров, а теперь и сыт. Вообще, я решил быть бодрячком, довольной рожей.
– Я думаю, тебе пойдет, – согласилась Аня. – Вот немножко еще отупеешь со своим мэцкеем, и порядок.