После любовных утех каждый лег на свою половину кровати, и Магда, прошептав «спокойной ночи», вскоре задремала, а потом и крепко заснула. Домохозяйкину не повезло. Он лежал без сна, пялясь в окружавшее его ничто.
Половой акт вышел необычайно буйным и страстным, что Магду удивило, но совсем не испугало. Трудно было назвать ее чувственной женщиной, но физическая любовь ей нравилась. И она все еще любила Домохозяйкина: просто так, безоговорочно, как могут любить, наверное, только женщины. И о сексе она особо не задумывалась, хотя и нельзя сказать, что недооценивала этот вопрос. Говорят, женщины могут преданно любить мужчину, несмотря на то, что его тело становится все более чужим. Но с Магдой все было не так. Она принимала мужа таким, какой есть. Он казался ей хорошо сложенным мужчиной с приятной внешностью. Он был в меру обаятелен, и ее это устраивало. Потому что вокруг столько донельзя очаровательных мужчин, у которых это зачастую доходит до вульгарности. Нет, в Домохозяйкине не было ничего вульгарного, это уж точно. Магда ценила его мечтательный, даже меланхоличный взгляд на мир. В отличие от большинства мужчин, он не вел себя эгоистично; напротив, был заботлив и скромен в собственных запросах. Нет, Магда знала, что все могло быть гораздо хуже. Конечно, школьницы сходят с ума от каждого молодого, совершенного, атлетически сложенного и страстного киношного героя, но в кого он превращается, сойдя с экрана? Подруга, которая в этом немного разбирается, как-то рассказала Магде, что многие из этих господ в реальности — поклонники противоестественной любви (если по-простому — пидоры, или как пишут в научных сочинениях — урнинги), которые делают это с другими мужчинами, будто так и надо. Вот ее Домохозяйкин — его имя, Артур, казалось ей красивым, но слишком официальным — в фильмах не снимался, так что тут все в порядке.
В их первой встрече не было ничего романтичного: они познакомились не на групповом отдыхе где-нибудь в горах, а «просто», у друзей, причем Артур показался скромным, даже неуклюжим, что Магде, скорее, понравилось. Да, он был скромен, и это ему шло, но Магде и в голову не пришло бы назвать его простофилей. О безумной любви с первого взгляда не было и речи, но они довольно быстро перешли к доверительным и непринужденным отношениям. Магда где-то потом прочитала, что бывают отношения, которые развиваются без сучка и задоринки и без драматических кризисов, что совсем неплохо, и про себя она была с этим полностью согласна.
Из-за некоторых обстоятельств пожениться сразу они не могли: Магда жила с тяжело больной, несколько лет назад овдовевшей матерью, и тесная жилплощадь не располагала к созданию новой семьи. Домохозяйкин к тому времени уже несколько лет работал учителем и экономии ради снимал дом на пару с чуть более юным товарищем, который Магде почему-то совершенно не нравился. (Она уже забыла, как его звали и чем он занимался — кажется, был «проектировщиком» или что-то в этом роде.)
Вот так все и началось, с оглядкой и по-бюргерски: отношения между двумя работающими людьми, которым приходилось сильно экономить. Кроме ухода за больной матерью, Магда выполняла тогда примерно такую же работу, правда, не на дому: она занималась редактированием и документацией, за что по стандартам того времени платили неплохо. Разумеется, обоим удалось скопить немножко денег. А Домохозяйкин считал заботу о матери — несмотря на то, что это мешало женитьбе — добродетелью: женщина без чувства долга — это чудовище.
Поженились они, стало быть, не сразу, но мещанские взгляды не препятствовали интимным отношениям. Счастье их было скромным, без экстаза или исступления, но Магду это устраивало. От больной матери после смерти осталось небольшое наследство, не капитал, конечно, но хватило, чтобы внести первый взнос и купить дом в рассрочку. Родное гнездо казалось Магде слишком маленьким и мрачным. Ей хотелось пространства, настоящего пространства, вот почему она настояла на покупке нового дома. Домохозяйкин смог тогда отказаться от своего этажа в съемном жилье. А ведь именно там они с Магдой любили друг друга, конечно, при условии, что «проектировщика» или как его там, не было. «Я сыта этим по горло», — говорила временами Магда, имея в виду и родительский дом, и съемный угол Домохозяйкина. Она считала, что если Домохозяйкину дать волю, он до первого пришествия проживет в какой-нибудь конуре.
Домохозяйкин подумал, что все в их жизни было подчинено правилам и усреднено, все было бесцветным, но, может быть, в этом виновен он сам.
Но у всего должна быть солидная основа. Магда считала, что жизнь удалась — хотя вряд ли она сказала бы об этом такими пошлыми словами. Порой — даже будучи очень приземленной женщиной, Магда умела посмотреть на вещи с чужой колокольни — ей казалось, что Домохозяйкин ожидал большего и что у него были несбывшееся мечты. И что в прошлом у него был какой-то горький опыт, которым он не хотел делиться, а мудрая Магда не задавала лишних вопросов. Его мать умерла до их встречи. Были еще отец с братом, но Домохозяйкин терпеть их не мог и не общался с ними, что было дело нехитрым, так как жили они в другом городе.