Возле касс ипподрома Цвиклинский осторожно огляделся и, не увидев Энвера, отошел в сторону, сделал вид, что изучает купленную афишу. В голове назойливо вертелась мысль: а вдруг друзья по неопытности чем-нибудь выдали себя, и фашисты их убрали? Как поступить в этом случае?
Кто-то легонько тронул Игнаца за плечо. Он резко обернулся и тут же расплылся в радостной улыбке. Перед ним стоял Энвер и, видимо, Вилли, если судить по тому, как описал его азербайджанец.
— О, Энвер! Какой приятный сюрприз! А это Вилли, если не ошибаюсь?
Немец молча кивнул, внимательно разглядывая поляка. Сохраняя на лицах беззаботное выражение и оживленно беседуя, они покинули площадку перед ипподромом. Неспешная прогулка по тихим улочкам в стороне от центра продолжалась больше часа. Пока Шнель советовался с Цвиклинским, как тому лучше появиться в Бебеке и подыскать удобное для наблюдения за школой жилье, Энвер приглядывался к редким прохожим. Несколько раз они внезапно поворачивали и шли в обратном направлении, останавливались, будто бы поглощенные беседой, присаживались к столикам крохотных уличных кафе выпить стакан лимонада. Перед тем как расстаться, условились, что ежедневно в семь вечера Игнац будет приходить к Галатскому мосту со стороны Бейоглу. Если у него появятся срочные новости, то в руке он должен держать свернутую в трубку газету.
13Мирзоева, как только он признался, что является русским агентом, перевели в довольно сносную камеру с койкой и тюфяком, набитым соломой. Он тут же повалился на постель и, испытывая настоящее блаженство, заснул. Проснулся оттого, что кто-то грубо тряс его за плечо. «Еще чего доброго отправит в карцер за нарушение распорядка», — с опаской подумал Шамиль, увидев сердитое лицо надзирателя.
— Вставай на прогулку, — хмуро приказал тот.
На тюремном дворе Мирзоев вклинился в цепочку заключенных, ходивших вокруг колодца, едва волоча ноги. Появление новичка вызвало общий интерес. В монотонной скуке тюремной жизни это было хоть каким-то событием. Во всяком случае можно послушать, за что человек попал в тюрьму, а главное — поделиться собственной историей, посетовать на несправедливость судьбы, бездушие судей.
— Не разговаривать! Не разговаривать! — изредка покрикивали надзиратели, но заключенные не обращали на них внимания.
Впрочем, сам Мирзоев упорно отмалчивался, делая вид, будто боится лишиться прогулки за нарушение режима. Жадно вдыхая холодный, свежий воздух, он рассматривал заключенных. Даже одетые в одинаковые серые куртки и штаны они были не похожи один на другого.
— Возьми, друг, завтра отдашь соседу, — шепнул арестант, шедший позади Шамиля, и сунул ему в заложенные за спину руки газету, сложенную до размера пачки сигарет.
«Провокация? Но зачем?» — Чуть поколебавшись, Мирзоев незаметно спрятал газету в рукав. Что ж, возможно, он сглупил и отправится за это в карцер, но с самого ареста на турецкой границе Шамиль не знал, что творится на белом свете. Неизвестность, да еще в такой момент, как сейчас, действовала на нервы.
В камере он развернул газету и с жадностью стал читать сводку о положении на фронтах. В ней сообщалось о разгроме германских армий под Сталинградом, мимоходом упоминалось о пленении фельдмаршала Паулюса. Мирзоев взглянул на название газеты — «Тасвири эфкляр», та самая, что год назад торжественно оповестила читателей, что «Советская Россия окончательно рухнет в ближайшее время и перестанет существовать как государство». Да, видно, дела у «тысячелетнего рейха» идут неважно, если даже эта турецкая газета пишет о его поражениях. Шамиль прочитал весь номер от корки до корки, сунул газету под тюфяк. Завтра на прогулке нужно обязательно передать ее дальше по цепочке.
В этот день полковник Тиритоглу пришел на службу в хорошем настроении. Последние сомнения по делу Курбанова остались позади. Он доложил результаты следствия начальству и выслушал лестную похвалу в свой адрес. Его работой остались довольны и разрешили выводить арестованного на процесс. В исходе полковник не сомневался: улики в деле русского шпиона были неопровержимы.
Негромко насвистывая себе под нос, Тиритоглу взялся было разбирать накопившуюся за последнее время служебную почту, но адъютант доложил, что в приемной давно ждет капитан из отдела, занимающегося наблюдением за иностранными представительствами.