Она здесь, в моем доме, это уже плохо.
Однако я все-таки вышла на крылечко, чтобы посмотреть ей вслед. Она прошла мимо дома Труэттов, даже не глянув на крыльцо и темные окна. Без всяких колебаний, уверенной походкой она прошла мимо дома, в который якобы проникла однажды ночью, выпустила собаку, завела в гараже двигатель старенькой «Хонды», дверь из гаража в дом оставила полуоткрытой – Брэндон и Фиона Труэтт беззвучно умерли ночью от отравления угарным газом.
Мой дом стоит прямо в центре нашего поселка. Шесть домов расположены полумесяцем. Каждый из них выходит на широкую подъездную дорожку из бетона, за ней, посредине, – зеленый холмик, засаженный деревьями, которые летом загораживают вид на озеро.
Бассейн прилегает к главной улице поселка, за ним уже лес, озеро, и, если найти выгодную точку для обзора и пофантазировать, может показаться, что бассейн и озеро – одно целое.
Очевидно, что пока Руби проходит мимо домов, ее засекают все камеры безопасности. Они наблюдают за девушкой. Регистрируют ее в каждый отрезок времени, чтобы потом все свести воедино и отследить каждый ее шаг. Вот дом Броков, именно их камера уловила шум той ночью. Камера над звонком углового дома, где живут братья Сиверы, поймала идущую мимо фигуру в капюшоне – кстати, с Руби Флетчер эта камера была хорошо знакома.
Руби исчезла из моего поля зрения, значит, идет мимо дома Уэллменов – их камера записала, как Флетчер бежит к лесу, в сторону озера.
Я стояла, вслушиваясь в тишину, как вдруг сбоку что-то мелькнуло.
У входа в соседский гараж, поддерживая руками живот, стоит Тейт. Между нашими домами всего несколько ярдов, еще чуть-чуть и это был бы двойной блок с общими стенами. Можно сказать, что мы живем под боком друг у друга. И сейчас она смотрела на меня в профиль.
– Я не знала, что она приедет, – сказала я.
– Сколько она здесь пробудет? – спросила Тейт.
Я вспомнила о пустой сумке у меня в доме.
– Пока неясно.
По официальной версии, Тейт и Хавьер Кора той ночью ничего не видели и не слышали, они вернулись от друзей за полночь, их камера ничего не показала. Неофициально… они не особо удивились. Поэтому сейчас Тейт сжимает зубы, то ли от ярости, то ли от страха.
Тейт ростом примерно пять футов, можно сказать, мелкая. О том, что на самом деле никакая она не Тейт, я узнала только во время следствия. Так ее стали называть в колледже, в честь известного игрока в лакросс. В то время она играла в местной команде, где и познакомилась с Хавьером. Он тоже стал называть ее Тейт. Густые светлые волосы она и теперь завязывала в высокий хвост, на лбу – спортивная повязка, хоть сейчас выходи на поле. Я никогда не видела ее в игре, но вполне могу себе представить. Маленькая, да удаленькая – это как раз про нее.
В нашем поселке Тейт и Хавьер – самая общительная пара. На выходных устраивают барбекю, всегда в первых рядах, когда у нас совместные сборища.
– Сделай что-нибудь, – заявила она, округлив глаза. Во время беременности Тейт стала менее общительной и более требовательной. Впрочем, за последние полтора года мы все почерствели. Стали более скептичными, осмотрительными, закрытыми.
Я неопределенно кивнула. Мы обе посмотрели в сторону дороги, куда ушла Руби.
– Чейз в штаны наделает, когда ее увидит, – небрежно бросила Тейт и ушла в дом.
Тейт любит перегнуть палку, но сейчас – не тот случай. Если Чейз ее увидит… Если его заранее не предупредят…
Я схватила купальник и поспешила вслед за Руби.
Глава 2
Если честно, никто из местных Брэндона и Фиону Труэтт не любил.
Внешне все было пристойно. Мы улыбались друг другу, здоровались при встрече. Но желанием общаться с ними никто не горел.
Брэндон был главой приемной комиссии в колледже Лейк Холлоу, где многие из нас работали. Он свято верил, что работу и жизнь за ее пределами смешивать нельзя. Был холоден и осуждал всех, кто не соблюдал его личный кодекс поведения. В общем, козел был еще тот. Фиона была ему под стать: холодная, осуждающая и, само собой, та еще коза.
Потом мы стали относиться к ним лучше. Из сострадания.
С тех пор как их нашли мертвыми, дом стоял пустым. Сейчас он принадлежит банку, но желающих его купить нет. Так он и стоит немым укором – пустой и пугающий.
Через несколько месяцев двор чрезмерно зарос травой. Нам пришлось составить график, чтобы сохранять приличный вид, – именно так мы поступили, когда Шарлотта Брок попала в аварию и ей сделали операцию на колено. Это не был альтруизм, мы, конечно, люди хорошие, но не настолько. Нас беспокоил собственный статус: если эта недвижимость полетит в тартарары, она и нас за собой потащит. Как ни крути, мы все здесь повязаны.