— Пойдем, погуляем? — спрашивает, а сам прячет руки в карманы джинс.
— Я не могу, — поглядываю в сторону кухни. А внутренний голос орет, что надо идти с ним. Очень надо!
— Может-может, — подходит отец и приобнимает меня за плечи. — Виталий, — протягивает папа свою широкую ладонь.
— Лев, — не растерявшись, парень отвечает на приветствие.
— Иди, — целует меня в висок.
— А ты? Ты же только приехал, — вздыхаю и не знаю, как разорваться между желанием остаться с отцом и пойти с Ермолаевым.
— Я уеду через неделю. Оставлю тебе адрес гостиницы, придешь завтра? — улыбается.
— Правда?
— Угу, — снова целует меня и возвращается в кухню.
А я, проводив его взглядом, снова смотрю на ожидающего меня парня, снова подмечая его вид.
— Ладно, — соглашаюсь и начинаю обуваться. — Пойдем.
Молча заходим в лифт, Лев нажимает цифру один и двери закрываются. Так же молча спускаемся на первый и выходим из дома.
— Куда пойдем? — спрашиваю, пряча руки в карманах куртки.
— Туда, — кивает в сторону своего дома.
Я удивленно поднимаю на него взгляд, пытаясь понять, что он от меня хочет. Но парень упорно не смотрит на меня и не собирается хоть как-то комментировать свои действия и желания. По крайней мере пока.
— Ок, — пожимаю плечами и мы медленно плетемся в указанную им сторону.
Молчание висит над нами тяжелым грузом. Я в голове чего-только не перебираю. Вплоть до того, что он сейчас скажет. Например, откажется вообще общаться. Почему-то это стоит на первом месте по шкале беспокойства у меня. Я больше всего этого боюсь. А дальше мысли в кашу.
Мы так доходим до его дома. Он подходит к подъезду, я плетусь за ним. Ключом-магнитом открывает дверь, придерживает ее, дожидаясь меня.
Вхожу. Дальше идем к лифту.
— Мы к тебе? — все же решаюсь спросить.
— Почти, — уклончиво отвечает и мы снова заходим в лифт. И теперь Лев нажимает кнопку последнего этажа.
А оказавшись там, выходим на лестничную площадку и поднимаемся выше.
Мое сердце гулко бьется в груди. Волнение охватывает все тело. А парень тем временем достает ключ из кармана куртки и отпирает дверь, ведущую на чердак.
— Проходи, — подталкивает меня в спину, пропуская вперед.
Внизу послышались шаги и Лев быстро заходит внутрь, плотно закрыв за собой дверь.
— Фух, — выдыхает в тишине, — кажется успели.
— Куда? — непонимающе пялюсь на него.
А в темных глазах поблескивает огонек азарта.
— Сюда, — отвечает, улыбнувшись.
На щеке появляется ямочка и взгляд становится теплее.
— Идем, — протягивает мне руку.
Я смотрю на его ладонь. Выдыхаю. Вкладываю свою. Он тут же переплетает наши пальцы и по моей руке прокатывается тепло. Оно щекочет и заставляет улыбнуться. Странные ощущения заполняют мою грудную клетку.
И мы идем, через чердак к еще одной двери. У Льва и от нее имеется ключ. А когда парень открывает передо мной дверь, я выглядываю и охаю. Она ведет на крышу.
— Ого, — выдыхаю обалдело.
— Ага, — усмехается.
И мы идем по крыше, держась за руки.
— И как часто ты тут бываешь? Я вообще не знала, что сюда можно попасть.
— А сюда и нельзя попадать, — отвечает. — Можно получить по шее.
— Так говоришь, будто уже знаешь, что именно так и происходит, — отвечаю, растянув губы в улыбке.
Лёва пожимает плечами, уходя от ответа.
Мы проходим значительное расстояние от той двери. Тут у вентиляционной шахты лежит огромная диванная подушку.
— Садись, — предлагает он. — Тут мягко. И нет, это не я притащил. Кто-то тут бывал до нас.
Я приземляюсь. Он рядом.
Снова тишина. Я смотрю на темное небо, оно тут кажется ближе, чем с земли. Улыбаюсь своим мыслям. А еще здесь можно увидеть звезды. Не так ярко, как можно было бы увидеть их за городом, но все же. Но самое красивое это вид вечернего города. Впечатляюще, между прочим. Я не думала, что тут может быть так красиво.
— Ты была на мостовой? — спрашивает, наконец нарушив тишину и поток моих бестолковых мыслей.
— Неа, — отвечаю.
— Сходим, там красиво, — говорит, даже не посмотрев на меня.
Перевожу взгляд на парня. Красивый он все-таки. Волнистые волосы непослушно треплет ветер. Пара прядок так и норовят упасть на глаза.
— Родителей еще нет дома, — вдруг говорит. — Я полчаса не знал куда себя деть. Погулял с Ричи, но мы быстро вернулись домой.
Я смотрю на него, а Лев смотрит куда-то в даль. И продолжает.
— Я полез в шкаф с документами. И впервые за все время наткнулась на синюю папку.
Замираю в ожидании.
— Я долго не решался открыть ее.
Впиваюсь взглядом в его профиль.
— Открыв наткнулся на свидетельство о рождении. Свое. Там ничего необычного. Все то, что я о себе знаю. Разве что дата выдачи его разница в пару лет от даты моего рождения.
У меня даже рот приоткрывается.
— Дальше я не стал смотреть. Там были еще какие-то бумаги, — поворачивается наконец ко мне.
Зрачки его глаз расширены до такой степени, что почти поглотили радужку. Хмурится, сведя брови к переносице.
— Я не хочу в это лезть, — вдруг говорит серьезно. — Зачем?
— Чтобы знать правду, — пожимаю плечами.
— А кому она нужна эта правда?
Его взгляд впивается в мое лицо. Он будто ждет от меня вопросов-ответов. А я понимаю, что это очень важная тема для него и не знаю, что говорить. Чего он ждет?
Пожимаю плечами.
— Это может быть дубликат документа? — предполагаю. — Мало ли, первое потеряли.
— Обычно так и написано, что оно повторное, — отвечает быстро. — Я уже все погуглил.
— И что тогда? Спрашивать их не будешь?
— Нет, — его губы дергаются в усмешке. — Не буду. И шмонать доки больше не буду. Руки дернулись, теперь жалею. Да, я похож на кого-то там. И может быть, что это не спроста. Но и родители у меня есть. Настоящие они или только приемные, я даже не хочу в этом разбираться. Они мои. Меня вырастили. Вложили в меня все. Душу свою. Каким бы ни был отец, он такой какой есть. Да, моментами жесткий и грубый. Но… — вздыхает и замолкает.
Молчу и я. Я не представляю, чтобы чувствовала, окажись на его месте.
— Дед очень тяжелый человек. Отец по сути другой формы любви и не видел. Там все сложно. Поэтому я не удивляюсь, что он любит меня так, как может, — устало потирает глаза.
— Я не знаю, что сказать, — поджимаю губы.
Мне так его жаль сейчас. Я не представляю, каким нужно быть сильным внутренне, чтобы не начать трясти своих родных, чтобы тебе выдали правду. Признали или опровергли твои догадки. Но прекрасно понимаю, что своими подозрениями их можно очень сильно обидеть.
— Я люблю их, — поднимает на меня взгляд. — Извини.
— За что? — не понимаю.
— За то, что тебе приходится это все выслушивать.
— Я могила, — уверяю.
— И извини, что сбежал, когда позвал тебя на прогулку. Я немного офигел, поняв, что ты та самая Тихоня. Теперь то разглядывая тебя нахожу сходство с той фоткой у тебя на аве. Серьезно. Сразу не сопоставил Тихонова-Тихоня. Прикольно, — хмыкает. — Считай, что я по старой памяти решил все на тебя вывалить. Слабак я, — поднимается на ноги, подходит к огороженной части крыши. Смотрит вниз.
Я подхожу, останавливаясь рядом. Там и правда очень красиво. Огни города выглядят нарядно. Но если посмотреть вниз, то становится страшно. И я от страха хватаю парня за руку и оттягиваю его подальше.
— Ты молодец, — говорю я, привлекая тем самым его внимание.
— Да брось. Больше на нытика сейчас похожу, — отмахивается.
— Нет, — качаю головой, крепче сжимая его ладонь. — Я вот не смогла бы так. Прекрасно понимаю, как могут мысли разрывать изнутри и требовать правды. Я вот долго не могла понять почему родители разошлись. И до сих пор для меня это загадка. А вот сегодня вдруг поняла, что мама действительно любит Сергея. Но при этом у них с папой остались теплые отношения. А я после их развода записала ее в список предателей и не хотела ее знать, — делюсь своими переживаниями. — Только сейчас понимаю, как ее обижала.