Казначей даже растерялся:
«Неужто нельзя иначе?! Да это все равно, что волчьей стае доверить пасти стадо овец!»
Однако Гульят больше ничего говорить не стал, пожелал всем хорошего праздника и, сославшись на усталость, сказал, что отправляется спать. И добавил как бы между делом: «Тем более — мне завтра уезжать на рассвете», — намекая на то, что прощается с присутствующими на неопределенное время.
Он был почти уверен, что Нерияху бросится за ним следом, стоит ему отойти.
Так и случилось.
— Дорогой Гульят! — уже на выходе с террасы догнал его казначей. — А может ли что-то заставить тебя изменить решение?
— О каком решении ты говоришь? — почти искренне удивился Гульят.
— Как же! Касательно двух сотен из царского полка!
— Даже не знаю… А что ты скажешь на то, чтобы до лета обеспечить моих солдат всем необходимым?
— Разумеется, разумеется, я давно об этом думал! Кажется, накануне похода с этим же подходил Ашшур-ахи-кар, — осенило вдруг казначея. — Но я и не думал ему отказывать! Так мы договорились?
10
История, рассказанная писцом Мар-Зайя.
Двадцатый год правления Син-аххе-риба.
За три месяца до падения Тиль-Гаримму
Шем-Тов — неповоротливый, переваливавшийся с одной ноги на другую, жирный боров — казалось, не заметил меня, когда я сказал, что могу предложить фиги по очень выгодной цене. Говорить что-то еще в окружении его слуг, рабов и какого-то вельможи с крысиным лицом и упорным взглядом, я не рискнул. А тот спросил меня, кто я такой и как попал во дворец. Я ответил что-то невнятное и тут же подумал: или возьми себя в руки, или тебя посадят на кол.
— За меня договаривался Мальахе…
— Отвечай, кто пропустил тебя во дворец, щенок, — хмуря брови, повторил вельможа.
— Мальахе? — откликнулся Шем-Тов. — Я ждал тебя вчера! Омри, оставь его в покое. Тем более что он уже уходит. Встретимся на рыночной площади завтра в полдень, покажешь мне свои фиги.
Вполне довольный собой, что у меня все получилось, я закивал и пошел прочь, но за первым же поворотом Шем-Тов нагнал меня и быстро зашептал:
— В полночь, постоялый двор около рыночной площади. Возьмешь себе угловую комнату.
Когда я вышел из дворца, давно стемнело. Стоял тихий вечер, воздух был чист и прозрачен, но из-за дворцовых огней звезды таяли на свету. Те немногие, что оставались в небе, я знал наперечет…
Ярче всех сияла Стрела бога Нинурты[64]…
«В дни холода, мороза, льда, в дни появления звезды Стрела, которая тогда огненно-красная, как медь»[65]…
В Грузовой повозке[66] виднелась звезда Ниневии[67], за ней вдогонку мчался ее Страж и ярость Ашшура[68], а над горизонтом повис Канопус[69]— «золотая земля», как ее называют египтяне.
Я не спешил, побродил по городу, поглазел на местных красоток, в каждой из них мечтая разглядеть Марганиту, и, пока добрался до места, сделал несколько лишних кругов.
Хозяин, приземистый человек с большим горбом, молча взял плату, молча провел в комнату, знаками спросил, не хочется ли мне немного поесть. Я не стал отказываться:
— Неси, тарелку полбы и пива.
Горбун закивал и дал понять, что скоро вернется.
В ожидании ужина я присел на скамью. Ночная прогулка изрядно утомила меня. Но тут дверь приоткрылась, и на пороге появился Шем-Тов.
Я поднялся, чтобы встретить его поклоном, однако лазутчик вместо ответного приветствия с несвойственной для его тучной фигуры резвостью преодолел то небольшое расстояние, что нас разделяло, и приставил к моему горлу кинжал.
— Кто ты такой, и почему я должен тебе верить?
— Посмотри на перстень на моей правой руке, — ответил я.
Как только он узнал голубой сапфир, доказательство того что я служу Арад-бел-иту, кинжал вернулся в ножны. После этого вельможа нервно заходил по комнате.
— Ты не вовремя нашел меня во дворце. Омри — мы с ним считаемся приятелями — давно подозревает меня в связях с Ниневией. Он командует в Тиль-Гаримму внутренней стражей. Какие указания дал тебе Хошаба?
— Запомнить все, что ты мне скажешь, и точно передать ему.
— Хорошо. Тогда передай, что я не сплю второй месяц, с тех пор, как стража арестовала царского постельничего, который знает все обо мне и моих делах.
65
69
Канопус — использовался в северном полушарии как южная полярная звезда. В былые времена Канопус часто называли «путеводной звездой».