Мы сидим рядом, но смотрим больше не в телевизор, а на Нинку. Она смеется, откинувшись на спинку дивана, и тянет от возбуждения носочки. В руках у нее обезьяна — подарок бабушки. У обезьяны большие плюшевые уши и длинный, загнутый крюком хвост. Еле заметными движениями Нинка об обезьяну трется, елозит по дивану, постанывает, как щенок, но не отрывает взгляд от экрана. Дыхание ее постепенно учащается, но дышит она ровно и глубоко. Что-то там происходит в мультфильме, отчего Нинка вздрагивает, напрягается, уставившись в телевизор, замирает на мгновение и, наконец, расслабляется, потягивается, зевает…
— Нинка, — говорю я, — ну что такое? Ты зачем так делаешь?
— Как делаю, папа? — говорит она удивленно.
Я злюсь и краснею. Ну, как ей объяснишь?
— А вот так! — и я закатываю глаза и начинаю стонать.
Нинка хохочет. Она думает, что я с ней играю. Но мне вообще не смешно.
— Ладно, — говорю я, — потом еще поговорим.
И так каждый раз. Все без толку, она сама не замечает этого.
Утром я, тайком от Нади, листаю интернет-форумы, ищу детского психолога. Одного рекомендуют настойчиво, психолог и невропатолог, да и кабинет у него недалеко от нашего дома. Еду к нему сам, хочу для начала проконсультироваться. Это мужчина, пожилой мужчина с большими мягкими ладонями. И сам он весь мягкий и крупный. Я нервничаю, все же разговор о моей дочери. Он слушает внимательно, не перебивает.
— У детей такое бывает, — говорит он наконец. — Не часто, но бывает. Это пройдет, не переживайте слишком сильно. Посмотрите на меня. Да, вот так. За пальцем следите. Хорошо, спасибо. Вы уверены, что другие люди тоже замечают такое… м-м-м… поведение Нины? Да, руки перед собой вытяните, пожалуйста. По утрам не дрожат? Хорошо. Дело сейчас не только в Нине. Мне кажется, что вам нужно отдохнуть. Поезжайте. К морю или в горы. Всей семьей. Язык покажите…
Я высовываю язык и думаю — да, отпуск! Он прав! Именно этого я и хотел, но не признавался себе. Окрыленный, я лечу домой.
— Надя! Нина! Мы едем на море! — кричу я.
Нинка легко заражается энтузиазмом и бегает за мной.
— Ула! Моле! — кричит она.
Даже Надя — наш остов семейного скептицизма, наша ироничная и снисходительная Надя — проникается радостным настроем.
И вот, мы уже едем. Я забронировал номер в зоне отдыха на неделю. Это, конечно, только мы, местные, эту лужу морем называем. А так — это просто водохранилище. Вода здесь пресная, но песочек хороший, солнце жаркое и длинное мелководье, можно не беспокоиться за Нинку. Сейчас самый сезон, отдыхающих много, и все такие довольные — кто с пивом, кто с минералкой. У нас арбуз. Я взрезаю его, и он лопается с треском. Тело у него розовое, все в белых сахарных кристаллах. Нинка хватает самый большой кусок и с наслаждением вгрызается в середину.
— Не подавись, — смеется Надя. Она тоже довольна. Купальник у нее новый, раздельный, и она в нем — просто пантера. Мужчины с завистью на нас оборачиваются.
Арбуз мы съедаем почти целиком. Даже не верится, что он мог весь в нас поместиться. Корки сгребаем в пакет. Нинка сразу бежит купаться. Мы с Надей смотрим за ней с берега. Она визжит и плескается.
— Хорошо, что поехали, — говорит мне Надя и чмокает в щеку, — ты молодец.
Я улыбаюсь. От жары и арбуза меня клонит в сон. Надя встает.
— Схожу в номер, — говорит она, — забыла захватить крем от солнца.
Я сонно киваю. Надя берет пакет с корками и кивает мне, мол, выброшу по дороге. Нинка, увидев, что мама уходит, выбирается из воды.
— Куда мама пошла? — кричит она мне, подбегая.
— Сейчас вернется, — отвечаю я и пододвигаю ей шезлонг, — ложись, отдохни пока.
Нинка забирается с ногами на шезлонг, вытирается полотенцем, а потом ложится на спину и удовлетворенно вздыхает. Какая же она маленькая! И половины шезлонга не занимает.
Я тоже ложусь, потягиваюсь, хорошо! Шевелю пальцами ног, стряхиваю налипший песок. Надо мной нависает зонтик. Хотелось бы смотреть в небо, на облака, но кожа у меня белая, обгораю на солнце мгновенно, поэтому все время прячусь в тень. Какая-то мысль вертится у меня в голове, я все ловлю ее за хвост, пытаюсь ухватиться, но не успеваю, она все время ускользает, и чем дольше я ее ловлю, тем больше забываю, забываю обо всем…
Проснулся я внезапно. Даже не знаю, что меня разбудило. Приподнялся, оглянулся и увидел, что Нади все еще нет, значит, спал я совсем недолго. Нина лежит рядом, вытянувшись на шезлонге. Совершенно как щенок, которому снится погоня, она повизгивает во сне и время от времени содрогается всем телом.