анекену может разломать его, а тебе обеспечить богатства, которые ты даже во сне не видела!...»; кинула лом прямо в……Темные руки, которые, поспешно-спокойно, вновь удалялись под потолок башни, к полураспахнутой клетке, из которой создания радостно доказывали Нищенке, что жизнь в клетке миражей гораздо лучше, чем настоящая.Тем временем, руки, с жутким криком, отпрянули к холодным стенам, завидев, как лом, пролетев сквозь них, сломал цепь, державшую подвешенную клетку; пробил стену башни, впуская этим свет, поспешно зарычали и попытались жадно загородить дыру золотом.Но оно расплавилось. Тогда руки метнулись и накрыли проникающий солнечный свет, богато расшитыми, костюмами.Однако они вспыхнули и загорелись; а между тем,солнечные зайчики блуждали по башне, возвращая человеческий облик всем пленникам.Видя, что к бывшим слугам возвращается воля, сознание, ум и изобретательность (они стали плести из одежд, разбросанных в башне и потерявших магическую силу, канаты, спускаться по ним вниз, к настоящей природе и миру); руки зашипели и……Прежде чем Богачка, ученый и, дивно-блестяще,разодетый, юноша, успели обернуться, они бросили Нищенке монету, переливающуюся ядовитыми красками и вмиг коснувшуюся ее платья…От этого его владелица стала рваться выбежать навстречу ребенку, который тянулся к летающей куколке феи, но не могла – ее ноги словно связывались невидимой веревкой.Из последних сил она подняла камень и бросила его в мираж, уже открывший для маленьких любопытных глазок новую клетку; и……С нестерпимой болью ощутила на своей шее и руках упавшие и крепко защелкнувшиеся кандалы, быстро отнимающие у нее силы, нечто,что устрашающе ложилось алыми ободками вокруг их, железно-тускло блестящих,кривляний.Все освобожденные застыли и смотрели, с жалостью и почтенным гулом мнимого движения, застыв на месте, обливаясь холодным потом и не отрывая, округлившихся от ужаса, глаз; как борется с их неотвратимой силой маленькая, слабая девушка, молящая… не о помощи!- Руки башни уносятся в тучи и могут вернуться! – кричала она, слабо дергая немеющими ногами и руками, пытаясь порвать кандалы. – Только направьте на них какой-нибудь свет и они расстают навсегда; исчезнут от света!... Это ведь легко: зажгите спичку и направьте ее свет вслед темным рукам – и ужасы башни растают!...… - Раз она несет такую чушь - значит, она была в холодном помещении и подхватила лихорадку… - сухо распространялась в толпе наблюдающих одна старуха, поспешно удаляясь, прижимая к себе целебные травы, - …Потому ей надо вызвать врача, вот мой совет!... А мои травы ей не помогут, я вообще плохо понимаю, как их применять!....- Так ей и надо! – вдруг сказала…Богачка,будто ни в чем не бывало, прихорашиваясь и кокетливо перебирая белый мех своего кошелька, – Раз на ней кандалы – значит, она украла что-то и ее осудили!...Надо позвать полицейского, пусть она отправляется в тюрьму и не смущает своими кривляньями честных людей.- Что ты такое говоришь?! – ужаснулся юноша, сбрасывая неудобный дивно-блестящий наряд, порываясь пройти сквозь толпу и помочь Нищенке, - Неужели не помнишь, как она хотела вытащить тебя из зеркала; как спасла всех нас?!... Пустите меня к ней, раз сами боитесь снять простые оковы!...- Подобноезаявление доказывает, что ты ее сообщник! – сказал ученый и, в ответ на недоуменные глаза юноши, добавил. – Можешь не строить из себя святого, я юриспруденцией владею в совершенстве.Этого, весомо звучащего, предложения было достаточно,чтобы толпа развернулась и, оставив Нищенку, с дикими криками принялась гнаться за парнем, который не знал, что делать.По дороге он споткнулся о кусочки механического дракона ученого, разбившегося о скалы, а теперь, вновь собирающиеся и,подкрепленные дивным маслом, порывающиеся улететь.«Нет, это лишь неподвижное железо, не выдерживающее вечной красоты и живости природы!» - решил, отдышавшись юноша, и побежал дальше.За поворотом ему встретилась лошадь Богачки, капризно стоящая перед простым низким бревном и лениво жующая траву.«Нет, это избалованная кукла роскоши, забывшая, что имеет, кроме красоты, и силу, которую нельзя нежить, избегая малейших препятствий!» - рассудил парень и снова побежал.У ворот города он наткнулся на свой пестрый велосипед,забытый верный чемоданчик с костюмами и масками, издалека уже обещавшими гонорары и любовь публики; нашептывающие: «Замаскируйся, ведь в другой город!... Что тебе стоит, ведь это так привычно и легко, ведь это принесет тебе старую, достойную жизнь!».Парень уже хотел повиноваться этому неведомому голосу…хохочущих, в последний раз, из-за туч, темных рук, но его взгляд упал на розу,которую Нищенка, так давно, украдкой кинула ему; перед путешествием к башне!«Это тоже лишь цветок… - решил он, бережно поднимая розу, - но он напоминает мне о ней, ее честности, храбрости!... Разве могу я просто бежать, оставить ее в беде?!... Как это будет непростительно-низко!....Вперед, я еще успею ей помочь!».Ветер этих мыслей, казалось, придал большей силы неутомимым колесам его велосипеда, его надеждам, в которых он приносит еще одно,незаменимое, простое и непритворное волшебство……Увы, оно улетает, может, листьями, может, эхом ветра,осторожно треплющего неподвижно застывшие, воздетые к исчезнувшей толпе, руки…Нищенки.Парень соскочил с велосипеда и бросился к ней; он безуспешно звал ее и аккуратно гладил по волосам – она навек замерла……Что могло быть для него больнее, чем осознавать это?В гуле мелькающих, по этой причине, смятений, им не замечалось, что вновь стелился туман и с факелами прибегают люди.Он почти не слышит, как они с победоносно-облегченной беспечностью говорят: «Ну вот, что и требовалось доказать: преступники привязаны друг к другу, потому он и вернулся!...», - «Хотел мою лошадь украсть и продать?... Я это видела, не потерплю такого!... И правильно, что тебя отправят в темницу!», - «Что горюешь, одной плутовкой меньше!... Лучше не реви, а вспомни, все что совершил, авось помягче приговор будет!..».Он видел перед собою только башню, полную масок и лжи,которая вела его к невидимой гибели…Исчезнувшей, перед простой и необыкновенной, Нищенкой……Стук сердца которой навсегда подарил ему свет; дивную загадку, над которой бессильны темные руки, рассеевшейся башни…