Набрав в ковшик теплой воды я обмакнула в нее платок. Мне было боязно повредить полотно. Обычно подобные картины покрывались лаком, но со временем на нем могли образоваться трещины. Если в них попадет вода, то я могу разрушить краску.
Я провела влажной тканью вдоль рамы, стирая пыль. Светлый платок тут же стал коричневым.
За время пока я отмыла раму, которая была сделана из светлой древесины покрытой слоем кое-где стертой позолоты, воду в ковшике пришлось менять более шести раз.
Дрожащими руками я прикоснулась платком к самому полотну. Начала от уголков постепенно двигаясь к середине.
Это было по-своему завораживающее занятие. Я будто собирала пазл из тысячи кусочков, шаг за шагом открывая изображение.
По началу было не очень понятно, что изображено, но через несколько движений размытое пятно превратилось в край темно-зеленой портьеры, служившей фоном. По мимо портьеры на фоне находился столик с подсвечником и вазой из белого с вкраплениями розового фарфора.
Обстановка говорила о явно не малом состоянии владельца. Сгорая от любопытва я мягко, едва-едва касаясь полувлажным платком стерла грязь с лица беловолосого мальчика, чей пусть и плохо различимый облик зацепил меня.
В мою сторону сразу же уставились два больших грустных глаза зеленого цвета. На фоне темной шторы казалось, что они горели каким-то внутренним огнем. Мальчик не был человеком, острые ушки и бедная кожа выдавали в нем представителя расы архонтов.
Я полностью убрала пыль с половины картины, что позволило ему представиться в полном виде.
Он казался таким хрупким. Болезненая бледность делала его похожим на призрака. Черный пиджак, с воротником закрывающим горло, только подчеркивал худотьбу мальчика.
Он стоял полубоком, положив руки на подлокотник огромного кресла. Я окунула платок в воду, выжала и поспешила узнать кто же находился в этом кресле.
Мужчина лет сорока с темными, как смоль волосами. У его ног, подальше от мальчика сидел пес, отдаленно напоминающая породу доберманов. И у собаки и у ее хозяина выделялся пересекающий глаз шрам. Разницу составлял лишь глаз (у хозяина правый, у животного левый), а еще у пса было надорвано ухо.
Наверняка это животное очень агрессивное.
Я стерла остаток пыли из угла картины. Можно было поздравить саму себя с окончанием такой кропотливой работы.
Мучина с картины смотрел на меня тяжелым и немного гневным взглядом. Его глаза были точно такого же цвета, как и у мальчика.
Кончиками пальцев я коснулась полотна.
Эту картину скорее всего неспроста засунули в самый конец чердака. Что-то мне подсказывало о связи мальчишки на картине и ныне правящего Асмодея.
Но это же логично. Кто еще мог бы так выглядеть?
Я нахмурилась. А этот мужчина наверное был его отцом. Удивительно, что они обсолютно не похожи с ним внешне. Родственную связь выдавали лишь глаза, а в остальном они были обсолютно разными. Лицо мужчины имело довольно грубые черты, тяжелая как наковальня челюсть только сильнее подчеркивала это.
И почему на картине не было матери Асмодея? Что с ней случилось?
Меня немного насторожил взгляд Аса.
Мог ли он притворяться? Вряд ли можно занять высокий пост, если не умеешь быть паинькой. Наигранная грусть, жалостливое смазливое лицо - и все ты любимец на приемах для женщин и пассия для их дочерей.
Милый романтик, способный через невесту с хорошим приданным подняться наверх.
А может я тороплюсь в выводах? Пожалуй, все дело в его нынешнем поведении и отношении ко мне.
Но с другой стороны вряд ли демону его король будет давать власть. Без умения подстраиваться под других и быть живым лицемером Асмодей не смог бы устроиться.
Я хмыкнула. Да, так и есть. В этом демоне нет ничего хорошего и не может быть.
Стук в дверь раздался столько неожиданно, что картина едва не выскользнула из моих рук.
Я поставила ее на стул и направилась к выходу из комнаты.
Кто это мог быть? Часы показывали половину одиннадцтого, а работа горничных заканчивалась в восемь. Может Диаваль? Я отмела эту мысль. Он же уехал с каким-то поручением.
Я открыла дверь...и захотела ее закрыть и запереться изнутри. На пороге моей комнаты стоял Асмодей.
Вот что ему надо от меня? Зачем он вообще пришел сюда?! Недостаточно свою злость выпустил?
Возникло острое желание высказать демону все, что я о нем думала. Про его лицемерие, запечатленное на картине, про его агрессию и деспотизм.
Вместо этого я тяжело вздохнула.