— Я этому Парису кишки выпущу! — заревел Менелай. — Я царь Спарты! Я, а не этот козий выкидыш! Собирай войско! Пойдем на Трою!
— А золото Сифноса? — ледяным тоном произнес Агамемнон. — Золото Приамов зять прибрал. Надо сначала остров назад отбить.
— Да ловушка это! — рявкнул Менелай. — Мы под этим островом год просидим. Тот город не взять! Если Эней не дурак, то он уже полные пифосы(1) зерном засыпал и воинов нагнал! Нас же заманивают туда, чтобы мы на Трою не шли!
— Кимон тот город Энею подарил, — процедил сквозь зубы Агамемнон. — Он же нам его и вернет. И тогда я пощажу его. И даже оставлю его править на Милосе. Я не гневаюсь на копье, которым меня разят. Я гневаюсь на человека, который держит его в руках.
— О как! — растерянно сказал Менелай. — Так ты его не станешь собакам скармливать, что ли? Он же предатель!
— Я не буду делать того, что от меня ждут враги, брат, — холодно сказал Агамемнон. — Это затея троянца Приама. Это он играет людьми, как ребенок играет глиняными куклами. Я лучше его самого скормлю собакам.
— Мы вернем золотой остров! А потом сожжем Трою! — ударил кулаком по столу Менелай. — Я привезу эту тварь домой и буду драть ее, пока она не родит мне трех сыновей. А когда родит, зашью в мешок и утоплю в море! И пусть хоть одна сволочь посмеет мне слово поперек сказать!
— Да, — кивнул Агамемнон. — Так и сделаем. Выпьем, брат.
— Выпьем!
Царица Хеленэ вернется в Спарту? У Феано, стоявшей в коридоре и слышавшей каждое слово, даже лицо вытянулось от разочарования.
— Да на кой-она мне тут нужна? Да еще и с тремя сыновьями! Я так-то сама хочу своему царю сыновей родить! — пробурчала она, пробираясь в комнату, где ее поселили. — Надо гонца на Сифнос послать. Если Энея убьют, плакал мой выкуп, опять рабыней стану. И тогда вся моя новая жизнь непонятно чем закончится. А вдруг Менелай жену простит? Он просто недалекий воин, а вот Хеленэ — редкостная сука. Если простит, она меня с дерьмом сожрет! Так! Где тот браслет, что дарданец подарил? Вот он! Эней точно узнает его.
Уже под утро, когда Менелай разметался во сне, она села на ложе и тихонечко толкнула его в бок. Ей пришлось изрядно потрудиться этой ночью, ведь царь взял ее в постель, будучи весьма нетрезв. Она старательно охала и ахала, всеми силами приближая финал, но получилось у нее это нескоро. Царь сегодня был очень пьян.
— Господин! — толкнула она его в бок и даже зажмурилась от своей смелости. — Господин!
— А? — открыл Менелай глаза. — Случилось чего?
— Я когда рядом стояла, ваш разговор с ванаксом слышала, — сказала Феано. — Ежели вы войной на Сифнос пойдете, так, может, купца туда с зерном и маслом послать? Пусть разведает, что там и как. Не то людей понапрасну положите.
— Да, толково придумано, — пробурчал Менелай сквозь пьяную дрему и снова закрыл глаза. — Скажи ему, что я велел…
Он перевернулся на бок и громко захрапел, а Феано встала с ложа и удовлетворенно улыбнулась. Она хорошо изучила своего господина. Он проснется с головной болью и тошнотой, а она ему и пояснит, что это он сам велел послать купца на разведку. Мысль ведь дельная, ему и в голову не придет, что это какая-то баба придумала. А она… А она закатит глаза и расскажет ему, как он мудр и предусмотрителен. Проще простого!
Облако ужаса, что повисло было над Сифносом, унес бурный ветер перемен, и жизнь на острове понемногу вошла в привычную колею. Я все же привез с собой несколько семей гончаров и кузнецов, от которых в Угарите было мало проку. Из свинца вроде бы глазурь делают для горшков, а у меня его девать некуда. Пусть работают люди.
Я остался почти без войска. Три десятка карийцев я оставил в Угарите, Абарис поплыл на родину за пополнением, за кузнецом Урхитешубом и его помощниками, а Кулли и Рапану, прихватив два корабля охраны, ушли за зерном в Египет. У меня тут едва полусотня дарданцев осталась. Совсем мало, если прямо сейчас ахейцы нападут. Только я очень надеюсь, что они пока не нападут, времени еще немного прошло. Тут так быстро ничего не происходит. Воины разбросаны по своим наделам, и многие из них никуда не пойдут, пока не соберут урожай. У нас сейчас примерно начало июня, так что мой риск обоснован. Да и весть шла в Аххияву долго, ведь ни телеграфа, ни телефона здесь нет.