— Говори! — кивнул я, сев в резное кресло своего предшественника. Богатое кресло, удобное, с ножками в виде львиных лап. Тут такое очень любят.
— Женщина из царского дворца, по имени Феано, сказала, что вы щедро вознаградите меня за весть, если я передам ее слово в слово, — посмотрел он на меня, согнув спину в поклоне.
— Я еще ничего не услышал, — пожал я плечами. — Может, и вознагражу. Слушаю тебя, почтенный…
— Кадм, сын Левкея, — угодливо ответил купец. — Я торгую товарами, которые производит дворец царя Спарты, великого Менелая.
— Ну, конечно, — кивнул я, умудрившись сохранить серьезное выражение лица. — Великого Менелая, несомненно. Говори, уважаемый Кадм, сын Левкея. Я весь внимание.
— Феано, дочь почтенного Лина из рода царей Дардании, шлет привет своему любимому родственнику Энею, сыну Анхиса. Она печалится, что обещанный выкуп еще не пришел, и что ее дитя может быть рождено в тяжком рабстве. Она готовит тебе свой дар: большое покрывало, на котором выткет десять аргосских кораблей. А еще она изобразит на нем двух героев: Диомеда, сына Тидея, басилея Аргоса, и вернейшего из слуг ванакса — Кимона, царя острова Милос. Работа эта большая и займет не меньше двух месяцев. Скорее даже три.
— Передай моей родственнице Феано, — ответил я, переводя в уме услышанную ахинею на понятный язык, — что выкуп придет раньше, чем она закончит свое покрывало. Честь женщины из такой знатной семьи не должна терпеть урона. Это ведь урон и моей чести.
Я снял с руки тяжелый серебряный браслет и бросил купцу, который поймал его с ловкостью футбольного вратаря. Убыль браслетов у меня просто катастрофическая, не успеваю доставать из закромов новые. Надо срочно придумать деньги. Только вот набег микенцев отобью, и сразу же займусь. Хотя… положа руку на сердце, не особенно они сейчас и нужны. Зерно становится куда важнее золота.
1 Зерно и вино хранили в огромных глиняных сосудах, пифосах, которые закапывали в землю. В Трое 7а, относящейся к описываемому периоду, такие сосуды найдены в большом количестве, и это говорит о том, что в городе планомерно готовились к осаде.
Глава 5
Купец Кулли отлично знал, что такое ипотека. Правда, в Вавилоне долг под залог недвижимости называли по-другому, но смысл оставался тем же. Дом можно было и заложить, и выкупить потом. Так делали издревле. Но вот получить свободу в ипотеку… С таким Кулли пока не сталкивался. Он вспоминал последний разговор с хозяином.
— Ты не понимаешь! — господин уже начинал сердиться. — Это у вас в Вавилоне раб может быть купцом, врачам или строителем, и жить при этом припеваючи. Здесь раб — не человек, он вещь! Понимаешь? Вещь! Да, где-то в сельской глуши его могут посадить за общий стол и считать младшим родственником, но в городах все совсем не так. С рабом не будут вести дела, потому что его слово ничего не стоит. Ты подпишешь договор с собакой? А с вон тем кувшином? Одно дело быть пленником, который выплатил за себя выкуп, а совсем другое — рабом, которого отпустили на волю. Пленник рабом не считается. Он свободный человек, которому просто немного не повезло в жизни. Вот ты и станешь таким пленником.
— Но у меня же нет серебра на выкуп, — покорно смотрел вниз Кулли, который нехотя признал правоту хозяина.
— Ты будешь свободным, но останешься моим должником и слугой, — пожал плечами Эней, и Кулли проникся новым для себя знанием. Он прямо как тот дом, на который наложено обременение и подписан договор на глиняной табличке. Удивительное ощущение!
Кулли очнулся от воспоминаний, получив чувствительный тычок в бок. Сфанд, командир карийских наемников, склонился над ним, закрывая солнце.
— Эй, купец! — заявил кариец. — Под парусом идем, парням скучно. Рассказал бы чего, а?
— Это я могу, — кивнул Кулли, и гребцы навострили уши. — Так вот, торгую я однажды на рынке и вижу бабу красоты неописуемой. Сиськи —во! Что твоя голова! И в золоте вся. За ней сзади служанка идет и крепкий раб. Непростая баба, думаю, раз с такой свитой на рынок пошла. Наверное, писца какого жена, или купца богатого. Ну, думаю, вот бы к ней подкатить половчее. Закрыл я лавку, проследил, где она живет, а потом поспрашивал у людей, чей это дом. Оказывается, и правда, купца богатого дом, а купец тот уехал в Каркемиш за грузом тирского стекла. Ну, думаю, порадуюсь я сегодня.
— И что было дальше? — жадно спросили парни, сгрудившиеся вокруг.
— Прихожу я к ее дому вечером, прямо перед первой стражей, — Кулли взял длинную паузу и осмотрел публику, которая слушала его с детским любопытством, — стучу в дверь и говорю рабу: «Я знаменитый заклинатель духов Набу-Энлиль. Духи велели мне прийти сюда и изгнать зло, поселившееся в этом доме». Ну, слуга, понятное дело, перепугался до икоты и побежал к хозяйке доложиться, а я за ним иду с амулетом в руке. Захожу в спальню, а там кто-то из окна вылезти пытается. Голый! Окно маленькое, жопа большая, он и застрял.