— Царь Инах! — заорал десятник, что и сам был родом из фракийских пеласгов. — Мы с тобой одной крови! И почитаем одних богов! Выйди и прими дружеский дар моего господина! А то я уже и держать устал это серебро.
— Я! Я это! — вперед вышел крепкий мужик в шлеме-тиаре, украшенной ярчайшим разноцветьем перьев. Он растерянно оглянулся по сторонам и, словно извиняясь, добавил. — Инах я! Давай сюда мое серебро!
— Получи! — сказал десятник и сделал то, что мы долго обсуждали с ним перед выходом. И даже один раз отрепетировали. Я мучительно вглядывался со стены, как мои воины картинным жестом сбрасывают с плеч мешки, бьют их об землю, и те рвутся с жалобным хрустом. Новенькие, только что отчеканенные драхмы посыпались прямо в пыль и раскатились на десяток шагов.
— Пять дюжин мин по пять дюжин сиклей каждая, — проорал десятник, который отчеканил вызубренные наизусть слова. — Каждая драхма — половина сикля. Три тысячи шестьсот сиклей, или семь тысяч двести драхм. Пересчитывать будешь?
— Не-е-ет! Не буду я пересчитывать! — едва смог промычать оглушенный видом серебра царь, а потом оглянулся растерянно и заорал. — Собирайте все! Это мое! Мое! Слышите! Отдай! Не трожь! Это мне дали!
— Завидую я тебе, царь, — продолжал орать десятник. — Три тысячи овец за один поход взять! Да теперь богаче тебя только фараон египетский.Царь Эней тебе всю свою казну отдал, чтобы откупиться. У него больше и нет ничего! Все теперь твое!
— Да валите уже оттуда, олухи! — едва не закричал я, но воины и сами догадались, чем скоро все закончится, и бодро потрусили наверх, пока какой-нибудь ахеец, пребывая в расстроенных чувствах, не угостил их броском копья в спину.
С размахом деньги потрачены! От души! — думал я, любуясь, как прожигаемые ненавидящими взглядами, пеласги пробираются к своим кораблям. Царю Инаху хватило ума не настаивать на возвращении поднятого воинами с земли, он решил просто унести ноги с тем, что удалось взять. Да только не верю я, что ему это позволят. Ахейцев в два раза больше.
— Они же сейчас перережут друг друга! — хлопнул себя по лбу Абарис, чьи умственные способности росли просто на глазах
— Думаешь? — с некоторым сомнением произнес я. — Что-то они не спешат. Хотя нет! Начинается вроде. Как, однако, приятно не разочаровываться в людях.
— Господин!
Позади меня стояла целая делегация купцов, которые тоже посмотрели этот спектакль от начала и до конца. Крепкие бородатые мужики почтительно склонили головы. Вперед вышел Аби-Шаму, самый богатый из них.
— Мы благословляем тот день, когда приплыли на этот остров, господин. И мы потрясены вашей мудростью. Нас два десятка, и у каждого есть хорошее оружие. И у наших слуг тоже есть оружие. Тут, в городе, много крепких мужей. Да, они не воины, но камень бросить смогут точно. Нам нужно дождаться, когда разбойники измочалят друг друга, а потом ударить всей силой. Мы же понимаем, что нам не продержаться долго без воды и зерна.
— Собирайте людей, — кивнул я, — но будет уговор. Мы воюем только с ахейцами. Пеласгов не трогать, они мне нужны. Абарис! Зажигай сигнальный огонь на башне!
Резня на берегу была уже в самом разгаре, когда я дал приказ выдвигаться из ворот. Пеласги попытались было столкнуть корабли в воду и дать деру, но не тут-то было. Оскорбленные ахейцы, которым предпочли каких-то нищих бродяг, изгнанных с родных мест, возмутились. Сначала они потребовали отдать им серебро, потом хотя бы поделиться по-братски, а когда получили твердый отказ и в том, и в другом, то попросту решили его отобрать силой. Несколько кораблей пеласгов болтались у берега, да только никто не дал им уплыть.Пеласгов прижали к самой кромке прибоя и резали остервенело, безо всякой пощады. Как будто и не бились эти люди совсем недавно плечом к плечу. Впрочем, и пеласги продавали свои жизни дорого. Прозрачное, ярко-бирюзовое мелководье бухты окрасилось в багровый цвет, и в его волнах уже плескались десятки тел.
Я вывел из крепости всех, кто мог биться, чуть больше трех сотен человек. Помимо войска вышел отряд купцов с их слугами, вооруженный на редкость неплохо. У многих почтенных тружеников прилавка нашлись отличные бронзовые нагрудники, щиты, мечи и шлемы. А уж крепкие копья и вовсе имелись у каждого. Народ это тертый, да и разница между ними и пиратами была эфемерна. Она заключалась лишь в том, что пираты немного больше грабили, чем торговали, а купцы строго наоборот.