— Который из них? — спросил Филон проводника, и тот безошибочно ткнул рукой в человека лет сорока, который с отсутствующим выражением лица сидел неподалеку на поваленном дереве.
Бывший царь был одет просто, но оборванцем отнюдь не выглядел. Длинный хитон и теплый плащ тонкой работы вроде бы говорили о том, что этот человек не бедствует. Все же он не голым ушел из Микен, а прихватив казну и слуг. Но отрешенный взгляд, на котором читалось покорное равнодушие, свидетельствовал совсем о другом. Дерьмово у него на душе. Этого человека съедала неизбывная тоска. Съедала с того самого момента, как двоюродные братья изгнали его из родного города. Длинные светлые волосы спадали на плечи, а руки, никогда не знавшие труда, были сложены на коленях.
— Царь Эгисф? — Филон почтительно поклонился изгнаннику.
— Меня давно не называют так, — ответил этот человек, который с трудом вышел из привычного оцепенения. — Кто ты и что тебе нужно?
— Меня зовут Филон, царственный, — вновь склонился писец. — Я служу царю острова Сифнос Энею…
— Никогда о таком не слышал, — равнодушно ответил Эгисф. — Зачем ты приехал? Ты хочешь посмеяться надо мной, как делают многие из ахейцев?
— Вовсе нет, — покачал головой Филон. — Моему повелителю стало известно, что некий Агамемнон, незаконно занимающий трон в Микенах, уведет ахейское войско в поход на Трою. А в это время на беззащитные земли Арголиды, Аркадии, Эолиды и Мессении нападут дорийцы царя Клеодая.
— Проклятье! — Эгисф вышел из оцепенения и ударил кулаком по бревну, на котором сидел. — Эти сволочи разорят там все! Дикари, которые едва научились лепить горшки! Мои Микены! Их даже защитить некому!
— Мой царь рассчитывает, что их защитите вы, царственный, — склонился Филон.
— Как? — с горечью в голосе ответил Эгисф. — Ты спятил, писец? Как я смогу это сделать? Да, у меня есть немного серебра, но оно уже подходит к концу. Со мной полсотни человек, и они едят каждый день. Скоро я сам буду спать на голой земле, как те жрецы, что приютили меня.
— Мой царь поможет, — обронил Филон.
— Говори! — требовательно посмотрел на него Эгисф. — Я законный царь Микен! Я и только я! Во мне течет священная кровь! Мой отец взял свою дочь на ложе, чтобы закрепить мое право1 на власть! А братцы Менелай и Агамемнон — просто бродяги и воры, которые украли мое достояние!
— Мой господин тоже так считает!
Филон поднял глаза к облакам, набирая в грудь воздуха. Он сейчас повторит в точности слова царя Энея, но он не верил ничему из того, что услышал от него. Многоопытный писец изрядно опасался гнева бога Поседао, который после такого святотатства может наслать бурю на обратном пути.
— Мой господин строит храм Повелителю Волн, и после жертвоприношения было ему видение. Бог Поседао приказал помочь вам в вашем праведном деле. Мой царь послушен приказу божества, он в точности исполнит его волю.
— Сколько он даст? — жадно впился в него взглядом Эгисф.
— Три таланта серебра, — ответил Филон, и царь даже задохнулся от услышанного. — Один вы получите сразу, а остальное в тот момент, когда ваше войско встанет на перешейке у Коринфа.
— Мне не хватит этого, чтобы отвоевать Аргос, — ответил Эгисф, подумав немного. — Хотя да, это целая куча серебра. Мне самому до конца жизни хватило бы. И еще детям бы кое-что осталось. Но Микены с этим не взять.
— Мой господин говорит, — тонко улыбнулся Филон, — что самую высокую стену легко перешагнет осел, нагруженный золотом. Если вы прогоните дорийцев, то оставшаяся знать Арголиды и окрестных земель присягнет вам. А если вы подойдете к стенам Микен, и этот город не покорится, то указанный осел прискачет к вам тут же, весело стуча копытами.
— Что нужно твоему господину? — в лоб спросил Эгисф, который отнюдь дураком не был и реалии жизни понимал прекрасно.
— О! Пустяки! — расплылся в улыбке Филон. — Несколько несущественных вещей, не стоящих вашего беспокойства. Совершенно неважных… Точнее, они были бы важными, если бы вы сейчас были царем Микен. Но поскольку вы обычный изгнанник, я думаю, несколько клятв у священного дуба вас не затруднят.
— Какие именно клятвы нужны твоему царю? — нахмурился Эгисф.