Как можете вы, ваше величество, отдавать за него такую уйму денег? Ведь у него с нижней стороны три маленьких отверстия.
На это король ответил:
Я показывал его ювелирам, знающим толк в камнях. Они сказали, что, когда его будут оправлять, эта сторона окажется снизу и никто ничего не заметит.
Ваше Величество, хорошо бы при этом показать камень философу, ведь он сумеет его оценить.
Да, мы правильно сделаем, коли его позовем, — согласился король.
Привели философа, и король показал ему рубин. При виде отверстий философ положил его на ладонь и приложил к уху, потом закрыл глаза и замер. Через некоторое время он сказал:
Ваше величество, в этом камне — кто-то живой.
Как! — воскликнул торговец. — Разве видано, чтоб в камнях был кто-то живой?
Я готов отдать вашему величеству свои собственные триста дукатов и добровольно умереть, если это не так, — произнес философ.
Раз он готов умереть, то и я не задумываясь отдам свою жизнь и даже честь в придачу с камнем, коли в нем есть живое существо, — заявил торговец.
Когда они оба поклялись и философ отдал королю триста дукатов, рубин положили на наковальню, ударили по нему молотом, раскололи посередине и нашли в нем червя. Все, кто был при этом, изумились проницательности и мудрости философа. Торговец же, сильно пристыженный, не знал, ждать ли ему смерти или милости.
Ваше величество, воздайте же мне по праву, — попросил философ.
Король вернул ему деньги и отдал рубин. А затем позвал судей, чтобы они вынесли приговор торговцу.
Я убил одного человека, плохого, — сказал философ, — а теперь хочу сохранить жизнь другому, хорошему.
И с согласия короля философ простил торговца и вернул королю на куски расколотый рубин.
Получив его, король приказал снова отправить философа в тюрьму и спросил, сколько хлеба ему давали. Мажордом ответил, что восемь унций. Король сказал:
Добавьте еще восемь, чтобы было шестнадцать.
По дороге в тюрьму философ сказал альгвасилам:
Передайте королю, что он — не сын того великодушного и достославного короля Роберта[221], который был самым отважным и щедрым правителем в мире. Ибо дела его ясно доказывают, что он — отпрыск не короля, а булочника. И ежели пожелает он получить тому наглядные доказательства, я их ему предоставлю. А королевством владеет он не по праву, но как тиран, потому как и королевство, и корона Сицилии принадлежат герцогу Мессинскому. Бастарду же недопустимо и невозможно управлять никаким королевством, ибо сказано в Писании, что всякий нечистый побег должно рубить и предавать огню[222].
Услышав слова философа, альгвасилы немедленно передали их королю. Тот, узнав о них, объявил:
Ради спокойствия моей души я желаю знать, как все было на самом деле; когда наступит ночь, приведите его ко мне так, чтобы никто не видел.
Когда философ оказался один на один с королем, тот спросил его, правда ли то, что рассказал альгвасил. Философ с полным спокойствием и решимостью ответил:
Ваше величество, вам сказали совершенную правду.
Тогда открой мне, откуда тебе известно, что я — не сын короля Роберта.
Это нетрудно понять и ослу, ваше величество, и вот почему. Во-первых, когда я объяснил вам, откуда такие уши у лошади, в то время как никто при вашем дворе не мог этого ни понять, ни объяснить, вы отплатили мне четырьмя унциями хлеба. Затем — случай с рубином. Мало того, что я поставил на карту жизнь и те невеликие деньги, что имелись у меня; я еще и отдал вам рубин, который по праву принадлежал мне — ведь вас обманули бы, да на крупную сумму, если б не я. И за каждую из этих услуг вам следовало бы выпустить меня из тюрьмы и оказать милость. Я же не получил от вас никакой другой милости, кроме хлеба. Вот почему я легко догадался, что вы, ваше величество, — сын булочника, а не славной памяти короля Роберта.
Если ты захочешь остаться у меня на службе, — предложил король, — я исправлюсь и сделаю тебя своим советником. Однако я желаю при том узнать про все достовернее.
Ваше величество, не делайте этого, — сказал философ, — ибо иногда и у стен есть уши. Не говорите никому ничего, потому что, как говорят в Калабрии, чем больше наговоришь, тем больше навредишь, и, чем больше чешешь, тем больше зудит.
221
Король Роберт — вымышленный персонаж, его прототипами исследователи считают, во-первых, одного из предводителей норманнов, знаменитого Роберта Гвискара (ок. 1015— 1085), овладевшего к 1072 г. Южной Италией и Сицилией, и, во-вторых, — Роберта Анжуйского (1309—1343), который прославился как меценат и покровитель изящных искусств.
222
...всякий нечистый побег... предавать огню. — Неточные цитаты из Евангелия от Иоанна («Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь» (Ин. 15: 6)) и Евангелия от Матфея («Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь» (Мф. 7: 19)).