Дождавшись, когда все девицы удалятся, Тирант открыл дверь в покои и позвал Филиппа.
Сударыня, перед вами Филипп. Из всех принцесс на свете вам одной он желает служить, а посему я на коленях умоляю вашу милость поцеловать его в знак вашего согласия.
Ох, Тирант! — воскликнула инфанта. — Да что б вашим грешным устам жевать один черствый хлеб за эти слова! Так вот о чем вы хотели со мной поговорить! На лице вашем ясно написано, что вы задумали. Но раз уж король, мой отец, мне приказал, я это сделаю.
Тирант подал знак Филиппу, и тот мгновенно взял инфанту на руки, отнес ее на диван, который там стоял, и поцеловал ее пять или шесть раз подряд. Инфанта же сказала:
А я-то вам доверяла, Тирант! На что вы меня толкнули? Я вас почитала своим братом, а вы отдаете меня в руки тому, кто, неизвестно, будет мне другом или врагом.
Ваши слова несправедливы, сеньора. Разве может Филипп быть вашим врагом? Ведь он любит вас больше жизни и желает оказаться в той роскошной кровати, где он спал сегодня ночью, вместе с вами, в рубашке или без нее — как вам угодно. И поверьте, что он сочтет это высшим благом для себя. А потому, сеньора, — продолжал Тирант, — дабы явить присущее вам благородство, подарите несчастному Филиппу, умирающему от любви к вам, частицу счастья, которого он так жаждет.
Спаси и помилуй меня, Господи, от такой оплошности! — воскликнула инфанта. — Я еще не пала столь низко, чтобы согласиться на эдакие причуды!
Милостивая сеньора, не волнуйтесь так. Мы с Филиппом здесь лишь для того, чтобы служить вам, — сказал Тирант.
Он взял ее за руки, а Филипп вознамерился прибегнуть к испытанному средству. Но инфанта закричала. Тут вошли девицы, успокоили их и примирили.
Когда инфанта была причесана и вышла в богатом убранстве, Филипп и Тирант вместе с королевой сопроводили ее в церковь. Там перед мессой инфанту с Филиппом и обвенчали. А в воскресенье торжественно отпраздновали свадьбу. Целую неделю длились роскошные празднества, во время которых денно и нощно устраивались турниры, сражения, танцы и выступления жонглеров.
Вот каким образом выдали замуж инфанту, и она осталась очень довольна Тирантом, а еще более — Филиппом, который так расстарался, что она запомнила это на всю жизнь.
Глава 112
Когда свадебные торжества завершились, решил король Сицилии оказать помощь королю Франции и приказал для этого снарядить и вооружить десять галер и четыре больших корабля, а также заплатить людям жалованье за полгода вперед. Тирант же не пожелал ни плату брать за труды, ни быть под чьим-нибудь началом, а решил ехать в свое удовольствие и купил себе галеру. И когда все корабли уже были вооружены и снабжены продовольствием, стало известно, что король Франции находится в Айгвес-Мортес[227], куда сошлись также флотилии королей Кастилии, Арагона, Наварры и Португалии.
Филипп был назначен коннетаблем. Вместе с ним отправился также инфант Сицилии. В порту на реке Сона[228] они встретились с кораблями Папы, Императора и всех, кто послал помощь. И, объединившись, они тронулись в путь и плыли до тех пор, пока не нашли короля Франции, на острове Корсика. Заправились тут корабли водой и всеми необходимыми припасами и, не заходя ни на Сицилию, ни в другие места, подошли на рассвете к большому городу Триполи[229], что в Сирии. Кроме короля, никто во всей армаде не знал, куда именно они направляются. И когда все увидели, как корабль короля остановился и его люди начали вооружаться, то решили, что достигли цели. Тогда Тирант на боте поплыл со своей галеры к кораблю короля и поднялся на палубу. Так же сделали и многие другие. Король как раз вооружался и хотел послушать сухую мессу[230].
Когда дошли до чтения Евангелия, Тирант преклонил колени перед королем и просил оказать ему милость и разрешить принести обет. Король с радостью дал согласие. Тирант приблизился к священнику, служившему мессу, и встал на колени; священник взял служебник и повернулся с ним к королю. Тогда Тирант, стоя на коленях, положил обе руки на книгу[231] и начал говорить следующим образом.
Глава 113
Так как милостью всемогущего Бога посвящен я в рыцари, теперь, будучи вольным и свободным от какого бы то ни было рабства и зависимости, без какого-либо принуждения и насилия, но, как подобает рыцарю, радеющему о своей чести, приношу я обет[232] Господу и всем святым рая, а также моему господину герцогу Бретонскому, предводителю этой эскадры и наместнику наисовершеннейшего и правовернейшего короля Франции, и клянусь, что сегодня я первым сойду на землю и последним покину ее.
227
Айгвес-Мортес — Эг-Мор, город в Лангедоке (Франция) на берегу судоходного канала. Основан Людовиком IX как стратегический порт для крестовых походов. Здесь в 1269 г. Иаков I, король Каталонии и Арагона, объявил о своем крестовом походе в Святую Землю.
229
Триполи — финикийский город, главная гавань северной Сирии. Свое название (Tripolis — Трехградие) получил потому, что состоял из трех крупных кварталов — Тира, Сид она и Арада. Крестоносцы застали его под управлением суверенного эмира. В 1104 г. Триполи осадил, завоевал и превратил в ленное графство граф Раймунд. Однако в 1289 г. египетский султан Килавун отвоевал город обратно.
230
Сухая месса — особый вид мессы, сложившейся на кораблях, во время которой из-за опасений, связанных с качкой, вино не освящалось.
231
...положил обе руки на книгу... — Клятва приносилась на какой-либо священной вещи или реликвии (см. также примеч. 2 к гл. 108).
232
...приношу я обет... — Во время военных кампаний рыцари обычно совмещали воинский и религиозный обеты в одном. Обеты должны были свидетельствовать не только о желании рыцаря принести пользу отечеству и Церкви, но и о личных мужестве и храбрости. Поэтому рыцари стремились превзойти один другого в своеобразном «соревновании» в трудноисполнимости. Невыполнение обета считалось позором. Типичным содержанием обета являлось обещание сделать что-либо первым.