И сказал тогда король очень любезно:
Все слова хороши в устах женщины. Однако, сеньора графиня, не тратьте речей понапрасну, ступайте с миром и возвращайтесь в город, ничего вам так не добиться.
Родня графини принялась просить ее вернуться и не беспокоиться о сыне, поскольку сам король о нем позаботится. Увидев, что делать нечего, сказала графиня со слезами.
Глава 22[41]
Пусть сочтут меня безрассудной, но хочу я, чтобы разделили все вокруг печаль мою и боль! О горькие рыдания, свидетели беды моей и погибели, да услышат их, да расскажут они о моих несчастьях и страданиях! А слова мои печальные, да исторгнут они вздохи, стоны и слезы! Вот муки матери, у которой ничего нет на свете, кроме единственного сына, и того забирают, обещая братскую любовь да дружбу, а отдают на жестокую да страшную погибель! О мать, словно плодовитая овца породила ты сына, чтобы разорвали его на кровавой бойне! Но к чему мне горевать, коли нет спасения, ведь сам король не хочет смилостивиться надо мной и моим сыном!
Короля же причитания и стенания графини и обильные ее слезы весьма разжалобили, отошел он в сторону и попросил, чтобы родичи увели ее в город. И тогда два рыцаря, что приходились родней графине и сыну ее, подняли ее с земли и под руки отвели к городским воротам, утешая несчастную как могли.
Вижу, что желали бы вы, — сказала графиня, — облегчить материнскую долю, но, чем более меня вы утешаете, тем сильнее мука и страшнее горе, терзающее израненную душу. Потому я мать, что у меня есть сын, а как убьют его в бою, что станется со мной, бедной и несчастной, что будет, коли потеряю я мужа и сына — все, что дорого мне в этом презренном мире? Лучше самой умереть, чем видеть такое злодеяние, а мужу и сыну быть бы живыми! К чему блага и богатства, коли отобрали у меня радость, блаженство и отраду, а все, что мне осталось — горькие слезы и вечные стенания?[42] Да сжалится Господь надо мною, да позволит он мне узреть чудный зеленый берег реки жизни, и позабыть там о прошлых моих страданиях, и отойти в покой жизни вечной.
Как сказала графиня эти слова, заговорил ее сын:
Сеньора, умоляю вас, не плачьте, не кручиньтесь так из-за меня. Готов я целовать ваши руки за ту великую любовь, что вы сейчас явили. Но не забудьте: достиг я уже возраста, когда вылетают птенцы из-под материнского крыла, и должен носить оружие и сражаться, дабы показать всем, что я сын своего отца. И если угодно будет Всевышнему, охранит он меня от зла, и дела мои Ему будут угодны, и утешится душа моего отца там, где живет она, и возрадуется ваша милость.
Услышав эти слова, повернулась графиня к рыцарям, что вели ее под руки, и так им сказала:
Не надо вам теперь умирать за сына. Думала я, что заодно со мной сын, что убежит он от вас и спрячется в укромном месте, вдали от военной опасности, ведь он совсем еще ребенок, да вижу, поступит он мне наперекор. Верно говорят в народе: теплым молоком не приручить дикого зверя.
Когда подошли они к городским воротам, распрощались с графиней рыцари и вернулись в лагерь, сын же ее упал на колени, поцеловал ноги, руки и губы своей матери и попросил ее благословения, а графиня так ему сказала:
Сын мой, да хранит тебя Господь, и да защитит он тебя от всех бед и напастей.
И, поцеловав сына много раз, добавила:
Горько мне это прощание, и не будет для меня на свете большей беды.
Увидев, что уехал ее сын, вошла графиня в город, плача и стеная. И многие почтенные женщины шли за ней и утешали как могли.
Глава 23
Вернувшись в лагерь, пересказали рыцари королю весь разговор графини с сыном, и король остался очень доволен благоразумием юноши. Той же ночью велел король хорошенько охранять лагерь, никому не позволив снять доспехи, а на рассвете, едва взошло солнце, приказал осмотреть всю округу. Затем велел он трубить в трубы и переместить лагерь на полмили ближе к маврам. А когда стали лагерем в большой долине и расставили шатры, велел король изготовиться к бою. Меж тем перевалило уже за полдень.
41
Глава содержит большое количество скрытых цитат из «Троянок» Сенеки, «Троянских историй» Жауме Кунезы и «Горестного плача царицы Гекубы» Руиса де Курельи. Вообще история Троянской войны была чрезвычайно популярна в средние века. Исследователи полагают, что наибольшее распространение и влияние имела «История разрушения Трои» (1287) Гвидо делле Колонне, который адаптировал известный «Роман о Трое» Бенуа де Сент- Мора. Она была написана на латыни, а затем переведена на итальянский, каталанский, немецкий, арагонский, кастильский, английский, шотландский, французский языки. На каталанский ее переводят в Королевской канцелярии в правление Петра Церемонного — каталанский текст принадлежит служащему канцелярии Жауме Кунезе. Он закончил его в 1374 г. и назвал «Троянские истории». Текстологический анализ, проведенный такими исследователями, как Ж. Гиа (J. Guia), М. Конка (М. Conca), М. де Рикер, К. Виттлин, Ж-М. Перужо Мелгар (J.M. Perujo Melgar), убедительно доказывает, что Мартурель пользовался в работе над «Тирантом» переводом Жауме Кунезы.
В тексте романа встречаются как отдельные персонажи из «Троянских историй» (Гектор, Ахиллес, Геракл, Парис, Плена, Ясон, Медея, Троил, Приам, Агамемнон, Пенфесилея), так и ссылки на конкретные эпизоды (похищение Елены, суд Париса, осада и разрушение Трои и т. д.). Однако источником «троянского» материала для Мартуреля служит не только текст Кунезы, но и трагедии Сенеки, «Метаморфозы» Овидия, творчество валенсийца Руиса де Курельи, обрабатывавшего мифологические сюжеты.