Очень хотелось бы мне узнать о его рыцарских подвигах, — сказал отшельник, кажется он мне человеком весьма достойным, ибо поднялся и ушел прочь, дабы не рассказывать о себе и не выслушивать хвалы в свой адрес. Истинно думаю, достоин Тирант рыцарского звания, а потому прошу вас описать мне его ратные победы.
Сеньор, — сказал Диафеб, — ни за что не желал бы я, чтобы ваша милость думали обо мне дурное, ибо живем мы вместе на этой земле по воле Господа, и со всей прямотою расскажу я вам, святой отец, как все было. А было вот что: первым принял рыцарский обет Тирант Белый, он же первым и бился. В тот день собрал он всех своих спутников, дворян и девиц, и отправились они к деревянному бастиону, где по королевскому приказу производили в рыцари. Увидев, что ворота закрыты, стали мы громко стучать. Прошло много времени, и наконец над воротами появились королевские герольды и спросили: «Чего вы хотите?» И сказали тогда девицы: «Есть у нас дворянин, пожелавший стать рыцарем, и просит он обета рыцарского, ибо достоин и заслуживает принять его». Сей же час отворились ворота, и все, кто хотел, поднялись в бастион. Посреди большой залы усадили Тиранта в кресло из серебра, покрытое зеленым шелком, и повели расспросы о его нраве и привычках, дабы узнать, достоин ли он принять рыцарский обет, потом же осмотрели его, дабы убедиться, что он не хром и не увечен и может вступить в бой. Когда же решили, что таков он, как необходимо, и выслушали свидетелей, достойных доверия, вошел архиепископ Англии, в одеждах дьякона с открытым требником в руках, и стал перед Тирантом. Тут появился и сам король и обратил ко всем присутствующим такую речь.
Глава 59
О благородный юноша, посвящаемый в рыцари, поклянись перед Господом Богом на четырех Евангелиях, что, лишь только ты возвратишь королю латный нашейник[98], который даю я всем, кого произвожу в рыцари, не станешь ты ни за что на свете идти против благороднейшего и светлейшего короля Англии, а будешь поступать лишь во благо сеньора, Богом тебе данного. В противном случае пойдет о тебе дурной слух и дурная слава, а ежели в военное время окажешься в плену, не миновать тебе смерти. А еще побожись и поклянись всеми силами помогать и защищать женщин и девиц, вдов, сирот и бесприютных, и даже замужних женщин, ежели о помощи попросят, и биться не на жизнь, а на смерть, если та или те, что умоляют о заступничестве, просят по справедливости.
Как только принес Тирант клятву, два знатных сеньора, старейшие из тех, кто при сем находился, взяли его под руки и подвели к королю; король же положил меч ему на голову и сказал: «Да сделают тебя добрым рыцарем Господь и господин наш Святой Георгий». И поцеловал его в уста[99].
Затем подошли к нему семь девиц, одетых в белое, обозначавшие семь радостей Девы Марии, и опоясали его мечом, а вослед подошли четыре рыцаря, достойнейшие из тех, что при сем находились, обозначавшие четырех евангелистов, и надели ему шпоры. Затем королева и одна из герцогинь взяли Тиранта под руки, привели его на красиво украшенный помост и усадили на королевский трон. Король же сел ему по правую руку, королева по левую, а все девицы и рыцари расселись внизу вкруг помоста. Потом обнесли гостей обильным угощением. И такой порядок сохранен был для всех, кого в тот день посвятили в рыцари.
98
Латный нашейник — деталь боевого доспеха, появившаяся в XIII—XIV вв. (т. н. «gorgerette» или «gorgerin»). Плотно закрывал одну из самых уязвимых частей тела рыцаря — шею. В символическом плане обозначает покорность рыцарскому ордену и своему сеньору.
99
И поцеловал его в уста. — В средние века отношения между людьми в большей степени определял не документ, но ритуал. Жест, слово, формула, клятва имели символическое значение и придавали действиям людей высокую и обязательную ценность. Посвящение в рыцари было долгим и тщательно разработанным ритуалом, в котором жест тесно связывался со словом. Так, государь, посвящая кого-либо в рыцари, три раза плашмя ударял мечом по его плечу со словами: «Во имя Божие, во имя святого Михаила и святого Георгия». Затем давал троекратное лобызание новому рыцарю. Связано это было с тем, что одновременно с рыцарской присягой приносилась и клятва верности (оммаж) сюзерену-государю. Троекратное целование служило символическим подтверждением этого акта.