Друг, прошу тебя, скажи мне, почему ты так скорбишь? Мне стало так жаль тебя, что если бы я смог хоть чем-нибудь тебе помочь, я бы с удовольствием это сделал.
Незачем мне понапрасну тратить слова, — отвечал пленник, — потому как, что ни говори, а ни у вас, ни у кого другого не найду я ни совета, ни помощи. Такова уж моя судьбина: двадцать два года как по воле моего злого рока я в плену и желаю скорее умереть, чем жить. Ибо я сыт по горло палками, а живот у меня прилипает к спине оттого, что не хочу отречься от Господа Бога моего.
Сказал Тирант:
Будь добр, скажи мне, кто тот жестокий человек, который тебя держит в плену?
Тот, кого вы найдете в этом доме, — сказал пленник. — В руке у него розги, чтобы безжалостно сдирать мне кожу со спины.
Тирант вполголоса попросил у короля разрешения пойти в этот дом. Король с удовольствием разрешил. И Тирант сказал мавру, что пленник — его родственник, и предложил его выкупить или обменять. Мавр согласился; договорились они, что Тирант даст пятьдесят пять золотых дукатов. Тирант немедленно их заплатил и спросил у мавра, не знает ли он других мавров, которые держали бы у себя пленных христиан. Он бы и их купил. Слух об этом разнесся по всей Александрии. И каждый, кто имел таких пленников, приводил их на постоялый двор, где остановился Тирант. И за два дня Тирант освободил четыреста семьдесят трех пленных. А если бы нашлось их больше, освободил бы и их. Всю золотую и серебряную посуду, все драгоценности, какие захватил, продал он, чтобы освободить пленников, и привел он их на галеры и корабли и отвез на Родос.
А достославный магистр, узнав, что король с Тирантом возвращаются, приказал соорудить длинный деревянный помост от суши до самых галер и устлать его шелком. Тут король Сицилии предстал перед всеми в своем подлинном обличии. Магистр взошел на корабль, пригласил их сойти на берег, проводил в замок и сказал:
Сеньоры, в суровую годину вы накормили меня, теперь же, в пору благоденствия, соблаговолите отобедать у меня.
Все остались этим чрезвычайно довольны.
Тирант же, как только оказался на Родосе, приказал принести одежды вдосталь и раздал пленникам плащи, кафтаны, куртки, штаны, рубашки и башмаки. Он забрал у них желтые туники[213], которые они все носили, и отправил их в Бретань, дабы после его смерти их поместили к нему в склеп вместе со щитами четырех рыцарей, которых он победил. Когда магистр узнал о том, что сделал Тирант, сказал он королю, Филиппу и всем, кто там был:
Клянусь верой, я думаю, что если Тирант проживет долго, то в конце концов будет править всем миром. Он щедр, храбр, мудр и изобретателен как никто. И уверяю вас, что, если бы Господь наградил меня империей или королевством и будь у меня к тому же дочь, я немедленно и охотно отдал бы ее только за Тиранта.
Королю запали глубоко в душу слова благоразумного магистра, и он тотчас же решил по приезде в Сицилию выдать свою дочь замуж за Тиранта.
Когда вся одежда была роздана, а корабли уже приготовились к отплытию, Тирант собрал пленников и пригласил их пообедать. А после обеда сказал следующее.
Глава 109
Друзья мои, коих охотнее я назвал бы братьями! Еще совсем недавно все вы насильно пребывали во власти неверных и были закованы в кандалы. Ныне же, силою Божией и моими стараниями, вы добрались до земли обетованной вольными и свободными от любого плена и ярма, ибо с этих пор я даю вам полное право быть там, где хотите. И ежели кто вместе со мной захочет уехать, я буду весьма доволен. Кто пожелает остаться на острове, пусть так и сделает. А ежели найдутся такие, которые намереваются отправиться в иные края, пусть скажут мне, и я дам им денег на это.
Когда пленники услышали слова великодушного Тиранта, они премного утешились, и обрадовались, и бросились к его ногам, желая поцеловать его стопы, а затем и руки. Но Тирант ни за что не соглашался. И дал он каждому столько из своих денег, что все остались чрезвычайно довольны.
Тем временем галеры уж были снабжены всем необходимым, и, когда они должны были вот-вот отплыть, король, Филипп и Тирант распрощались с магистром и всем орденом. При прощании магистр снова горячо просил Тиранта взять плату за корабль и пшеницу. Но тот с великой любезностью извинился, говоря, что ничего не возьмет.
Взошли они на корабли и подняли паруса. Дул попутный ветер, и погода была столь благоприятной, что всего за несколько дней добрались они до берегов острова Сицилия. Сицилийцы чрезвычайно обрадовались возвращению их господина. Тут же послали нарочного к королеве сообщить, что король прибыл. Король расспросил о королеве, о дочери и сыновьях и о своем брате, герцоге. Отвечали ему, что все они благоденствуют и что король Франции прислал посольство из сорока своих рыцарей, знатных и облаченных в роскошные одежды.
213
...желтые туники... — Желтый в средние века считался цветом предательства, ревности, трусости и лжи. Так, в Европе евреи во многих странах были обязаны носить одежду с нашитой на нее желтой полосой, поскольку они «предали Христа». В живописи Каин и Иуда часто изображались с желтыми бородами. Еретики, осужденные испанской инквизицией, сжигались облаченными в желтые балахоны, что символизировало их измену Богу. Дома уголовных преступников (тех, кто обвинен в оскорблении власти или короля) и предателей метили желтой краской. Во Франции это был цвет рогоносцев. Трусов называли «желтопузые», так как считалось, что их печень лишена крови и имеет желтый цвет. Подручные палача носили желтые плащи, а продажные женщины — покрывала этого цвета. Костюм шута также обязательно включал в себя желтый. В позднем Средневековье темно-желтый вошел в геральдику как «цвет позора» и использовался в гербах тех, кто подвергся рыцарскому суду.