Тиа молча закатила глаза и перевернула очередную страницу моих записок.
— Абрахам, — сказал Коди. — Спроси меня, в чем состоит трагедия юного Дэвида, который потратил столько времени на эти записки?
— И в чем же трагедия парня, который просто занимался своими исследованиями? — спросил Абрахам, продолжая чистить свой пулемет.
— Какой коварный вопрос, — сказал Коди. — Спасибо тебе большое, что спросил.
— Пожалуйста.
— Так или иначе, — сказал Коди, поднимая фляжку, — почему тебе так хочется убивать эпиков?
— Месть, — ответил я. — Стальное Сердце убил моего отца. Я намерен…
— Да-да, — оборвал меня Коди. — Ты намерен снова увидеть его кровь и все такое. Меня радует твоя преданность. Но, знаешь ли, этого мало. У тебя есть страсть к убийству, но тебе нужно обрести страсть к жизни. По крайней мере, я так считаю.
Я не знал, что ответить. Моей страстью было изучать Стальное Сердце, узнавать больше об эпиках, чтобы найти способ его убить. Если где-то и было для меня место, то разве не среди мстителей? Разве это не было делом всей их жизни?
— Коди, — сказал Проф, — почему бы тебе не закончить работу в третьей комнате?
— Конечно, Проф, — ответил снайпер, закручивая крышку фляжки.
Он не спеша поднялся и вышел.
— Не слушай его, сынок, — посоветовал Проф, кладя в стопку один из моих блокнотов. — Он то же самое говорит и всем нам. Беспокоится, что, если сосредоточимся на убийствах эпиков, позабудем о том, что такое жить своей жизнью.
— Возможно, он прав, — ответил я. — Я… У меня на самом деле почти ничего больше не было в жизни.
— Наше дело, — сказал Проф, — не в том, чтобы жить. Наше дело — убивать. Пусть своей жизнью живут обычные люди, пусть радуются ей, наслаждаются рассветами и снегопадами. Наша задача — эту жизнь им дать.
У меня остались воспоминания о прежнем мире, — в конце концов, прошло всего десять лет, хотя и трудно вспомнить, что такое рассвет, когда каждый день видишь только тьму. Примерно так же, как вспомнить лицо отца. Подобное постепенно забывается.
— Джонатан, — обратился Абрахам к Профу, вставляя на место ствол пулемета, — ты хорошо подумал о том, что сказал мальчик?
— Я не мальчик, — возмутился я.
Все посмотрели на меня, даже стоявшая у дверей Меган.
— Я просто хотел сказать… — Мне вдруг стало неловко. — В смысле, мне уже восемнадцать. Я совершеннолетний. Не ребенок.
Проф внимательно посмотрел на меня и, к моему удивлению, кивнул:
— Возраст тут ни при чем, но ты помог убить двух эпиков, что, на мой взгляд, совсем неплохо. Уверен, остальные со мной согласятся.
— Хорошо, — тихо проговорил Абрахам. — Но, Проф, мы об этом уже говорили. Добьемся ли мы чего-нибудь, убивая эпиков вроде Счастливчика?
— Мы даем им отпор, — сказала Меган. — Мы единственные, кто сражается с ними. Это важно.
— И тем не менее, — продолжал Абрахам, вставляя в пулемет очередную деталь, — мы боимся сразиться с самыми могущественными из них. И потому власть тиранов продолжается. Пока они не пали, остальные не боятся нас по-настоящему. Они боятся Стального Сердца, Разрушителя и Ночную Грусть. Если мы не бросим вызов подобным им, стоит ли надеяться, что когда-нибудь против них выступят другие?
В комнате со стальными стенами стало тихо. Я затаил дыхание. Почти то же самое недавно говорил я сам, но в устах Абрахама эти слова, произнесенные тихо и с легким акцентом, обретали куда больший вес.
Проф повернулся к Тиа. Она взяла со стола фотографию.
— Это действительно Властитель Ночи? — спросила она меня. — Ты уверен?
То была самая ценная моя добыча — фотография Властителя Ночи рядом со Стальным Сердцем в день Захвата, незадолго до того, как на город опустилась тьма. Насколько я знал, она была единственной в своем роде — мне продал ее уличный мальчишка, отец которого сделал ее старым поляроидом.
Властитель Ночи обычно был полупрозрачен и бестелесен. Он мог проходить сквозь твердые предметы и управлять темнотой. Он часто появлялся в городе, но всегда в своей бестелесной форме. На фотографии он выглядел как обычный человек в отутюженном черном костюме и шляпе, с азиатскими чертами лица и черными волосами до плеч. У меня имелись и другие его фотографии в бестелесном облике — лицо было тем же самым.
— Это точно он, — сказал я.
— И фото не поддельное? — спросила Тиа.
— Я… — Этого я доказать не мог. — Не могу обещать, что это так, хотя, поскольку фото с поляроида, вероятность подделки невелика. Тиа, ему иногда необходимо становиться вещественным. Эта фотография — лучшее тому подтверждение, но у меня есть и другие. От людей, которые чувствовали запах фосфора и замечали прохожего, соответствовавшего его описанию.