Водрузив ящик на тележку, она покатила его к небольшой пирамиде, составленной из точно таких же ящиков.
— Уверена? — спросил я, чувствуя, как болят руки.
— Ты отлично справляешься, — сказала она. — К тому же физическая нагрузка тебе сейчас не помешает.
Поставив ящик, она села на стул, закинула ноги на стол и продолжила читать книгу на своем мобильнике, потягивая лимонад.
Я покачал головой. Невероятная девушка.
— Представь себя рыцарем, — рассеянно проговорила Меган, перелистывая текст на экране. — Который спасает беззащитную жертву от ужасного монстра.
— Беззащитную? — переспросил я, и тут же снизу крикнул Абрахам.
Вздохнув, я снова взялся за веревку.
— В абстрактном смысле, — кивнула она.
— Как можно быть абстрактно беззащитным?
— Можно, — ответила она, прихлебывая напиток. — Если очень постараться. Примерно как с абстрактным искусством.
— Абстрактным искусством? — пробормотал я, наваливаясь на веревку.
— Ну да. Знаешь, когда кто-то рисует на холсте черную линию, заявляет, будто это метафора, и продает за миллионы?
— Никогда такого не бывало.
Она озадаченно посмотрела на меня:
— Еще как бывало. Ты что, не учил про абстрактное искусство в школе?
— Я учился на фабрике, — ответил я. — Основы математики, чтение, география, история. На все остальное просто не было времени.
— А до этого? До Напасти?
— Мне тогда было восемь, — сказал я. — И я жил в бедном районе Чикаго, Меган. Так что мое образование в основном сводилось к тому, чтобы избегать бандитов и не высовываться.
— Ты этому учился в восемь лет? В начальной школе?
Я пожал плечами, продолжая тянуть. Похоже, мои слова чем-то ее задели, хотя, если честно, точно так же меня задели и ее слова. Я чувствовал себя полностью сбитым с толку. Похоже, до Напасти люди были немного странными.
Я вытащил наверх очередной ящик, и Меган снова спрыгнула со стула, чтобы поставить его на место. Я с трудом представлял, как ей при этом удается еще и читать, но, похоже, перерывы не слишком ее волновали. Я решил выпить воды и, пока пил, исподтишка наблюдал за ней.
После ее признания в шахте лифта в наших отношениях многое изменилось. Она стала вести себя более раскованно в моем присутствии, хотя я не мог этого понять. Вроде бы должно было быть наоборот. Теперь я знал, что она против нашей миссии, и меня это беспокоило.
И тем не менее она была настоящим профессионалом. Она не соглашалась с тем, что Стальное Сердце нужно убить, но не бросала мстителей и даже не просила перевести ее в другую ячейку. Сколько их всего, я не знал, — судя по всему, об этом было известно только Тиа и Профу, — но существовала по крайней мере еще одна.
Так или иначе, Меган оставалась с нами и не позволяла чувствам отвлечь ее от работы. Она не соглашалась с тем, что Стальное Сердце должен умереть, но, насколько я сумел из нее вытянуть, верила в борьбу с эпиками, подобно солдату, который считал сражение тактически неоправданным, но при этом поддерживал генералов и сам был готов драться.
И за это я ее уважал. Треск, она все больше мне нравилась. И хотя она в последнее время и не проявляла ко мне особой приязни, прежние холодность и враждебность тоже исчезли. Так что соблазняющая магия вполне могла бы сработать — если бы только я ею хоть немного владел.
Меган поставила ящик на место, и я стал ждать, когда Абрахам снова крикнет. Но вместо этого он сам появился из туннеля и начал отцеплять полиспаст. Рана на его плече уже полностью затянулась благодаря болеотводу, устройству мстителей, невероятно быстро залечивавшему любые повреждения. О нем я почти ничего не знал, хотя и говорил с Коди, который назвал его «последним из трех». Имелись в виду три невероятных технологических достижения, которые перешли к мстителям по наследству от тех времен, когда Проф занимался научной работой, — тензоры, куртки, болеотвод. По словам Абрахама, их все разработал Проф, а потом похитил из лаборатории, намереваясь начать собственную войну против эпиков.
Абрахам снял с веревки последние блоки.
— Все? — спросил я.
— Все.
— Мне казалось, там больше ящиков.
— Остальные слишком большие и через туннель не пройдут, — сказал Абрахам. — Коди отвезет их в ангар.
Так они называли то место, где держали свои машины. Я был в этом большом зале, где стояло несколько автомобилей и фургон. Там было далеко не столь безопасно, как в убежище, — из ангара требовался доступ в верхний город, и он не мог быть частью нижних улиц.