Все его дурные предчувствия основывались на этом знании. Многие из эльфов, с которыми он приятельствовал здесь, скоро будут мертвы или окажутся под железной пятой власти Короля-Колдуна. Уриан будет разоблачен как предатель, когда станет одним из новых правителей. Было время, когда он с радостью предвкушал это. Теперь — нет. Теперь он думал, что с падением Ултуана будет утрачено нечто великое и мир станет беднее.
Он попытался успокоиться, твердя себе, что высшие эльфы деградировали, что они глупы и слабы, что их легко обмануть, но вот себя-то провести у него не получалось. Слишком долго он прожил среди них и стал больше походить на азура, чем на своих родичей-друкаев. Странным он сделался существом, застрявшим между двумя мирами — и обманывающим оба.
А ведь он не солгал Тириону. Его действительно терзали мрачные, кошмарные предчувствия насчет будущего. Все менялось — к худшему. И к этой мысли лучше привыкнуть. Скоро Малекит возглавит Ултуан, а он не благоволит тем, кто не предан ему всецело. Так что Уриану стоит раз и навсегда определиться со своими приверженностями.
ГЛАВА 13
— Привет! Заходи, привратничек, — поздоровался Корхиен Железное Копье. — Добро пожаловать в мои скромные покои.
Вручив Корхиену бутылку вина из отцовских подвалов, Тирион огляделся. Да, покои Корхиена были скромны — по меркам дворца Короля-Феникса. Это означало, что по меркам Лотерна они были немыслимо роскошны. Полы покрывали аравийские ковры, стены — драпировки из древних шелков. Повсюду висели картины, написанные в золотой век искусства, во время правления Аэтиса. Из хрустальных окон открывался потрясающий вид на гавань.
Тирион присел на диван, глядя на старейшего друга отца. Корхиен почти не изменился с тех пор, как они встретились впервые больше века назад. Разве что шрамов у него немного прибавилось. А старость не коснулась его, как не касалась она большинства эльфов, не достигших чрезвычайно преклонных годов. Он был все так же высок, подтянут и мускулист, как в молодости, и двигался с непринужденной грацией высшей воинской элиты.
— Я слышал, твой поход на край света увенчался успехом.
— Мы нашли его, Корхиен. Нашли меч, которым сражался Аэнарион в молодости.
На этот раз Тирион не стал сдерживать восторга, чего не мог позволить себе с другими друзьями, даже с князем Илтарисом.
Корхиен приподнял бровь.
— Что? — не понял Тирион.
— Ничего, — ответил Корхиен.
— А ну-ка выкладывай. Мы никогда ничего не скрывали друг от друга, так зачем начинать сейчас?
Корхиен рассмеялся:
— Ладно, раз уж ты напрашиваешься на откровенность. Я подумал, что не уверен хорошее ли это знамение — то, что нашел этот меч.
— Почему?
— С этим клинком Аэнарион начинал. Потом променял на другой.
— Ты же не серьезно? Полагаешь, я намерен извлечь меч Кхаина?!
— Я полагаю, привратничек, что не имеет значения, намерен ты или нет. Твои поступки определяет судьба, ибо ты определенно из тех, кто судьбой отмечен.
— Никогда не поверю, что ты настолько суеверен, Корхиен.
— Я не суеверен. Но иногда я смотрю на тебя и думаю, какие же звезды светят над твоей головой, что предначертано, что определено судьбой или богами, называй как хочешь.
Он выглядел необычайно задумчивым. Нет, мысленно охнул Тирион, это нечестно. Конечно, Белый Лев всегда был гораздо глубокомысленнее, чем считало большинство эльфов, просто никогда еще его мысли не текли по таким странным руслам.
— Так ты все-таки серьезно?
Корхиен кивнул:
— Однажды бог коснулся твоей жизни, Тирион. Он вмешался и спас тебя. Со многими ли эльфами случалось подобное? Могу пересчитать по пальцам одной ноги, а я, вопреки мнению кое-кого, отнюдь не мутант Хаоса.
— Мы были в Святилище Азуриана. Бог защищал свое.
— Азуриан не спас никого из бывших с вами воинов, никого из жрецов, охранявших святыню. Он передал свою силу тебе и твоему брату. Готов с почтением признать, что сделал он это по своим причинам. А теперь ты вернулся с проклятого края света с клинком, выкованным Каледором для самого Аэнариона. Я почти чувствую силы судьбы, выстроившиеся за тобой.
— Слишком много в тебе дурных предчувствий для такого славного утра. А я-то просто пришел предложить тебе немного вина.