Он лег на спину, закинул руки за голову и принялся разглядывать звезды, видимые сквозь переплетение ветвей. Ночью лес уже не казался таким тихим, как днем, но Теклис знал, что это иллюзия. Просто слух стал острее, когда темнота застилала глаза.
Приятно было вновь лежать под знакомыми звездами Ултуана. В детстве отец учил его распознавать созвездия — и сейчас он увидел одно из них. Портупея Аэнариона (так оно называлось) весело поблескивала над его головой.
В зарослях что-то прошелестело. Наверное, лиса пробежала, едва ли кто-то крупнее. Хотя он, конечно, не знаток. Вдруг подкрадывается зверолюд? Теклис поспешно сел и принялся рыться в переметных сумках, пока не нашел несколько камней, помеченных рунами.
Разложив гальку вокруг костра, он произнес несколько слов старого заклятья. Руны на камнях засветились, маленькие радуги протянулись от одного голыша к другому и погасли. Ну вот, теперь чары защитят его и предупредят, если между камнями пройдет некто крупнее крысы.
Конечно, от стрелы или копья магия не спасет… Теклис попытался уверить себя, что это излишняя предосторожность, но природа взяла свое. Он запихнул сумки под одеяло и произнес другое заклинание, сделав так, чтобы любому наблюдателю эти неровные бугры казались спящим эльфом. Сам же расположился подальше от костра, завернулся в одеяло и сплел иллюзию слияния с ландшафтом. Лежа в темноте, Теклис размышлял, что еще он упустил и нет ли других способов упрочить безопасность, но в голову ничего не приходило.
Тогда он занялся дыхательными упражнениями, чтобы расслабиться и погрузиться в сон, но еще долго не мог перестать вслушиваться в лесные шорохи. Уже задремав, эльф вновь ощутил слабую испорченность окружающей его магии. Оставалось только надеяться, что скверна не затронет наложенные им охранные чары.
Глаза он закрыл всего на мгновение — так ему показалось… Но костер, оказывается, уже догорел, и чародей явственно ощущал чье-то присутствие. Это было странно, потому что заклятья разбудили бы его в случае чего. Он поднял взгляд и увидел выступившую из сумрака фигуру, длинную и тощую, с высоким лбом и редеющими — что среди эльфов необычно — волосами.
Было в незнакомце нечто безмерно древнее и несокрушимо печальное. От него не исходило угрозы. Смотрел он куда-то в пространство, словно ища там нечто. Потом чужак повернулся к Теклису, и тот вздрогнул, потрясенный. У существа не было глаз — только тьма, в которой что-то мерцало.
Теклису показалось, что он проваливается в черные дыры глазниц незнакомца, и в этой бездне он разглядел, что горящие в глубине огни складываются в узор, огромный и чрезвычайно сложный, отчего-то напомнивший магу планировку Цультека. Орнамент замерцал, заколебался и начал разваливаться на части, причем Теклис твердо знал, что это очень опасно и от того, что происходит, зависит его жизнь.
За миг до распада он закричал, желая остановить неизбежное, и… проснулся, чтобы услышать звенящее в лесу эхо собственного крика. Теклис в панике огляделся, разыскивая высокого незнакомца, но поблизости никого не было, и чары выглядели нетронутыми.
— Всего лишь сон, — сказал он себе и поднялся проверить встревоженных лошадей. Хотя был уверен, что видел все что угодно, но только не сон…
Магия пропитывала все вокруг. Теклис чувствовал это даже на скаку. Тонкая, почти неуловимая, скрытая от большинства даже самых восприимчивых эльфов, она все же присутствовала здесь. Защита Башни Хоэта была древней, мощной и необыкновенной.
Никаких оград. Никаких демонических стражей, патрулирующих окрестные леса. Никакой эффектной магии, поражающей незваных пришельцев с безоблачного неба. Древние колдуны, построившие башню, защитили ее способом, соответствующим их мудрости.
Если ты угрожаешь башне, то попросту не найдешь ее. Будешь бродить в чаще, думая порой, что заметил, как мелькнуло между деревьев величественное строение, но добраться до нее тебе не суждено никогда.
Теклис часто размышлял, как был достигнут такой эффект. Некоторые компоненты он вычленил. Заклятье пророчества присутствовало определенно. Чары, охраняющие башню, должны определять злые намерения приближающихся, а значит, проникают в разум, а то и в душу врага.
А потом магии нужно исказить восприятие недоброжелателя так, чтобы тот не мог найти путь к сердцу леса. Базовая теория достаточно проста.